Огненное сердце вампира

Я подчинилась. Слова заученной клятвы, тысячу раз проверенные Ингвильдой полились из меня сами собой. Мой голос разливался по залу, бился о потолок и ударялся об пол, падая с высоты. Слова на незнакомом языке казались прекрасными, цветными и мягкими, словно комочки шерсти. И каждое слово содержало какой-то тайный смысл, но мне он был недоступен. Я просто пела, наслаждаясь размеренной, нежной, печальной мелодией, звуком собственного голоса и звучанием произнесённых сочетаний букв.

В глазах, устремлённых на меня, блестели слёзы. Вампиры слушали моё пение, затаив дыхание, и это воодушевляло, и песня текла и текла, спокойной, ровной рекой, чистой, прозрачной, сверкающей на солнце.

Аплодисментов не было. Вампиры застыли в гробовом молчании, со страхом и нетерпением в глазах. И в тот момент в душу начали закрадываться смутные подозрения. Тревога кольнула, не сильно, но чувствительно. Что я делаю? Зачем? Куда вляпалась на этот раз?

Дни проведенные с Ингвильдой, цветы, морские прогулки, мальчик рисующий мой портрет, всё это показалось мороком, обманом, красивой маской, скрывающей страшную морду чудовища. Отказаться? А могу ли я это сделать? Ведь клятва уже принесена, да и уйти мне никто не даст.

— Знай, что мы всегда будем помнить твой подвиг! — грохотнул голос Ингвильды. — Войди, Кристина!

Стеклянные створки цилиндра гостеприимно распахнулись, толпа вампиров попятилась назад. Я же, на негнущихся ногах вошла внутрь.

— Меня здесь не оставят, — принялась успокаивать я себя, очутившись в белом мареве.

Ощущение было такое, словно меня пытаются надуть, как воздушный шарик. Чувство распирания в животе, в глазах, голове и грудной клетке. И долго они собираются меня здесь держать? А если я лопну? Взорвусь. И в белом тумане застынут окровавленные ошмётки. Картина кусков своей собственной плоти встала перед глазами настолько чётко, что к горлу подкатила тошнота. Фу! Как же это мерзко! Давление внутри тела усиливалось с каждой секундой. А может, у них что-то неисправно? Допущена какая-то ошибка, и нужно срочно о ней сообщить. Вот сейчас постучу в стеклянную стенку, Ингвильда откликнется и во всём разберется.

Но я не знала куда двигаться и как? Моё тело больше мне не подчинялось. Оно словно застыло в белёсом тумане, неподвижное, чужое.

Глава 28

Ослепительная белизна густого тумана, режущая глаза и, выплывающие навстречу яркие, разноцветные овалы, лопающиеся с тошнотворным треском. Кряк— хлоп, кряк— хлоп! Один овал сменяется другим. Вот только летел мне в лицо розовый с зелёным отливом, как ему на смену появился красно— синий. А вокруг слева и справа мечутся такие же овальчики, размером с дыню и крохотные, словно ячменное зерно.

Пурпурные, лиловые, голубые, чёрные. Красиво? Да, возможно, но только не тогда, когда кроме этого ничего нет, глаза слезятся, и тебя одолевает мучительная, тяжёлая, словно мокрые комья могильной земли, тошнота.

Меня нет. Такое ощущение, словно от моего тела осталась лишь голова. А что она, такая умная и сообразительная голова может без тела? Да ничего она не может!

У неё нет рук, чтобы закрыть глаза и уши, у неё нет позвоночника, чтобы наклониться и выплеснуть содержимое желудка, и самого желудка тоже нет. Я не лежу, не сижу и не стою. Я словно застыла в этом тумане, среди крякающих шаров. Мне не больно, мне гадко и мерзко, мне тошно. И с каждым очередным овалом становится всё хуже. Огромный, размером с увесистую тыкву пузырь разорвался и из его синего в красный горох нутра вырвался рой мелких полупрозрачных жёлтых пузырьков. На этом моя гордость дала трещину. Я заорала, отчаянно, страшно.

— Я больше не могу! Прекратите это! Пожалуйста!

Но голос был поглощён туманом. Он словно ударился об него и остался в густой толще. Вторая и третья попытка докричаться до тех, кто остался за стеклом цилиндра так же потерпели крах. Понимание отчётливое, но слишком страшное, чтобы его принять и впустить в мысли, неумолимо расправило крылья и крепко уцепилось когтями. Они за мной не придут! Я останусь здесь, пока не умру. Именно для этого я и была им нужна.

— Возомнила себя спасительницей мира? Героиней? Звездой? — хихикала гиена. — Вот и получай теперь!

От жгучего стыда за свою глупость и тщеславие, на глаза навернулись слёзы, но тошнота немного отпустила. Доверчивая дурочка! Амбициозная идиотка! Мной воспользовались, развели, как ребёнка. Наверняка все они, с Ингвильдой во главе, смеялись надо мной. Ещё бы! Я же чуть ли не королевой себя чувствовала, ходила с бокалом, улыбалась всем подряд, любовалась собственным отражением в зеркалах. А с какой радостью принимала все эти благодарности и подарки! А с какой гордостью произносила речь перед тем, как войти в цилиндр!

Кряк— хлоп! Кряк— хлоп! Багрово— фиолетовый овал пульсировал, блестя боками и надуваясь. Взрыв, и вверх устремились синие пузыри.

Властитель вселенной, когда же это закончится?

— Пока ты не умрёшь, — ровно ответила гиена.

Здесь время не двигалось, и я даже не могла определить минута ли прошла, либо несколько часов.