Огненное сердце вампира

Ощущение неминуемой беды висело в воздухе плотной завесой, в темноте комнаты таилась опасность. Я, оторвавшись от подушки, закрутила головой, вглядываясь во мрак, не в силах сообразить, откуда исходит опасность, где угроза? Ядовито— зелёные цифры электронного будильника тьму не рассеивали, и лишь придавали ей ещё более зловещий вид. Ровно три часа ночи! Именно в это время происходит самое страшное с человеком. Время торжества болезни над здоровьем, смерти над жизнью, безумия над разумом. Но что же, всё— таки меня выдернула из сна? От чего так колотится сердце, а в животе скручивается тугой узел?

А всё так чудесно складывалась. Моё заявление по поводу заселения в общежитие, приняли сразу, и спустя три дня, я уже была счастливой обладательницей ключей от комнаты под номером 221. Не теряя времени, я тут же бросилась домой, чтобы собрать сумку. Брать решила только самое необходимое. И этого самого необходимого у меня набралась целая спортивная сумка и небольшой рюкзак. Учебники и одежда, постельное бельё и предметы личной гигиены, обувь зимняя, летняя и демисезонная. Я уезжала из этого места навсегда и возвращаться не собиралась. Следующее утро должно было изменить мою жизнь, изменить меня саму. Но, злой рок, вероятно, распорядился по иному.

— Кристина, — голос родителя раздался со стороны двери. — Решила оставить своего отца, неблагодарная тварь!

Пары выдыхаемого алкоголя, стойко повисли в воздухе. Тошнотворно, гадко!

— Вещички собрала, — продолжал папаша, теперь в свете будильника, я могла видеть его массивную фигуру. — А ведь всё это — куплено на мои деньги. Твоего здесь, доченька, ничего нет.

Он пьяно захихикал, за тем икнул.

По венам растёкся ужас, в горле пересохло, а голова стала абсолютно пустой и тяжелой. Я с полной ясностью поняла, что рядом со мной смерть, и что она неизбежна. Моей жизни остались считанные минуты.

— Лежи, доченька, — ласково пропел папаша, подбираясь ближе. На лезвии топора, что держал он в руках, отразился зелёный свет.

— Я сделаю всё правильно, Кристина, не бойся. Ведь не даром я — хирург. Только тише, прошу тебя. А если будешь хорошо себя вести, то получишь обезболивающий укольчик.

Шаг, ещё один и ещё. Отец приближался с топором в одной руке, и шприцом в другой.

— Чего расселась! — визжала в голове, обезумевшая от страха гиена. — У него заняты обе руки, он пьян! Давай, швырни в него чем— нибудь тяжёлым и беги!

— Я не дам тебе уйти, доченька, — продолжал петь отец. — Да, практикующим врачом тебе не быть, безногих врачей не бывает…

Смех отца, густой и тяжёлый сливался с темнотой. Безумный взгляд, безумная улыбка, отвратительный запах перегара. Сколько же надо выпить, чтобы так вонять?

— Но зато, ты сможешь писать научные работы, статьи в журналы. Здорово я придумал, доченька?

— Дурра! — бесновалась в моей голове гиена. — Он отрубит тебе ноги! Какого хрена ты сидишь? Чего ждёшь? Обосралась при виде пьяного придурка? А ну давай, поднимай свою тощую задницу, и в бой!

Я вскочила, протянула руку к прикроватной тумбочке и схватила то, что первое попалось под руку — будильник.

— Непослушный ребёнок, — засмеялся отец. — Я научу тебя уважать своего папочку.

Будильник полетел в отца и тут же с грохотом упал, не достигнув своей цели. Зато стало и вовсе темно.

— Идиотка! — надрывалась моя животина. — Подушку надо было кидать!

— Ты допрыгалась, Кристина! — рыкнул отец, став ещё ближе. — Вернись на место сейчас же!

Мои руки хватают подушку и швыряют в сторону, где раздаётся голос. Понимаю, что нужно добраться до двери, а там— коридор и выход в подъезд. Мой метательный снаряд ударяется о грудь отца и мягко шлёпается на пол.

Шарю в темноте в поисках оружия. Теперь в моих руках книга, тяжёлая, в крепком дорогом переплёте. Учебник анатомии — то, что надо, для борьбы с пьяными мужиками!

Отец надвигается, тесня меня к стене. Это плохо, очень плохо. Там, у стены нет ничего, чем можно было бы воспользоваться и от двери далеко.

— Всего лишь большеберцовая кость, Кристина и коленные чашечки, будь умницей, — уговаривает папаша.

Книга летит вперёд. Отец вскрикивает, роняя шприц. И это его приводит в ярость окончательно.

— Шлюха! — рычит он, бросаясь вперёд и валя меня с ног. — Ты хочешь уйти от меня, чтобы трахаться с сосунками? Ну, уж нет! Ты принадлежишь мне, Кристина. И если ты этого до сих пор не поняла, я преподам тебе урок.

— Помогите! — ору я, что есть мочи, одновременно стараясь выбраться из под грузного тела. — Убивают!

И тут же запоздало приходит мысль, что на «Помогите», люди обычно не откликаются. Кому нужны чужие проблемы? Огромная отцовская ручища хватает меня за чёлку, поднимая голову, и с силой бьёт об пол. Прикусываю язык. Во рту солёный вкус моей собственной крови, перед глазами разноцветные, вращающиеся спирали, в черепной коробке пронзительный комариный писк.

Зловонное дыхание, капли слюны, падающие мне на лицо. Эластичный бинт обвивает запястья и удерживает их над головой. Такой же бинт обхватывает лодыжки. Лежу на полу, в аккурат под резными ножками стола.

— Сейчас, — бормочет отец. — Тут, на полу даже удобнее.