Огненное сердце вампира

Может лучше было бы помереть от Ав сыворотки? Там, в доме бабы Нюры, хотя бы тепло. Тепло и воняет ночным ведром, а ещё, кишечными газами, выпускаемыми товарищами. Нет! Я сдохну красиво, под одной из этих серебристых сосёнок, в тусклом лунном свете. Амгра— шарики покрытые сизой скорлупой, скрывающей студенистое содержимое. Из меня хотели сделать оружие, а в итоге — чуть не получили трупп. Но это их не остановило. Как же так, источник не отравит вампира! Плевать, что человека выворачивает наизнанку, плевать, что каждый вдох похож на пытку кислотой, плевать, что тело сотрясается в судорогах. Главное — выполнить миссию. Так чем же этот Игнат, орущий мне в лицо: «Терпи, сука! Закрой рот!» хуже вампиров?

Ставлю личное выше общественного? Думаю о своей шкуре? Держусь за комфортную жизнь и красивого мужика? Да, да, и ещё раз да! Моя агония от АВ сыворотки, когда тело ломает и корёжит, а сознание остаётся ясным, мне на многое открыла глаза.

И, в первую очередь на то, что каждый из нас живёт, думает, действует, как ему удобно, как выгодно. И никаких высоких целей нет! Всё это обман, желание собрать вокруг себя как можно больше единомышленников. Игнату нужна власть, и он к ней стремится. Юльку распирает желание отомстить вампирам за смерть сестры, по тому она готова и листовки рассовывать, и в гараже ночевать, и в деревенском сортире какать. Дашка боится за жизнь брата, фотографу надоели правила, он хочет мчаться на зелёный свет и гадить себе под ноги. Регина— источник, ненавидящий своего вампира за грубое обращение. У всех свои причины вступления в ячейку. А ради чего туда вступила я? Ради того, чтобы Дашка и Юлька не обиделись? Не слишком ли дорогая цена? Прости меня, Алрик! Я была готова предать тебя, того, кому я небезразлична. И плевать, что будет потом, через десятки лет! Люди тоже сходятся и расходятся, хотя над ними не довлеют века.

Не чувствуя более ног, я продолжала идти, понимая, что в скором времени упаду и больше не поднимусь.

— Ты грустишь? — спросила я однажды Алрика, когда мы сидели на берегу, глядя, как закатная полоса растворяется в сгущающейся вечерней синеве. Мой огненный маг и сам казался частью этого заката. Дыхание морского бриза развевало пламя его медных волос, а в глазах вспыхивали осколки солнца.

У ног шуршало море, и тёплые солёные брызги летели в лицо. И было хорошо так сидеть, в оранжевом мареве южного вечера, дышать терпким запахом моря, подставляя кожу касаниям ветра. Но тоска, сидящего рядом мужчины не давала сосредоточиться, мешала получать удовольствие от происходящего, вклинивалась, клубясь серо— зелёным туманом.

— А разве я грущу? — спросил вампир, обратив свой рысий взор на меня.

— Ещё как! А сейчас, немного удивлён.

— Ты видишь всполохи в ауре?

Крепкие пальцы приподняли мой подбородок, заставляя смотреть в глаза.

— Нет, просто чуть заметный туман, который быстро рассеивается, но оставляет после себя, даже не знаю, как объяснить, что-то вроде послевкусия.

Такой реакции я от вампира не ожидала. Он, с радостным воплем, подхватил меня за талию и поднял вверх, а потом закружил. И берег, и море, и горы, бронзовые в догорающем солнце закружились вместе с нами. Крики чаек вторили радостному воплю Алрика и моему испуганному и восторженному.

— Ты же чудо! Самое настоящее! — кричал он. Заглушая рокот волн.

Затем, кружение резко прекратилось. Меня прижали к груди, и я уткнулась носом в оранжевую ткань рубашки. Руки гладили по голове, скользили по спине, губы касаясь моих волос, шептали:

— Я никому тебя не отдам! Никто не посмеет отобрать у меня моё чудо!

— Да в чём дело-то? — засмеялась я, теснее прижимаясь к горячей коже Алрика. Одежда казалась лишней, ненужной преградой на пути к соприкосновению наших тел. Я застыла, страшась вздохнуть, боясь спугнуть это состояние.

— Дело в том, что ты обладаешь магией огня. Слабенькой, но всё же обладаешь.

Короткий поцелуй в макушку, от которого всё тело, от головы до пяток покрылось мурашками, а в животе затрепыхались бабочки.

— Не замечала я за собой такого, — язык уже не слушался.

Морские волны захлёстывали берег, волны моего блаженства накрывали собой разум.

— Магия огня— это не только работа с пламенем, — менторским тоном пояснил Алрик, отрывая меня от себя и сажая на гальку. Стараясь не выказать своего разочарования, я внимательно взглянула на него, пытаясь вникнуть в то, что он говорил, раз это так было важно для него.

— Маг огня способен работать и с внутренним огнём, с энергией живых существ. А эмоции— это энергия, выделяемая в ответ на внешние раздражители. Из тебя получится неплохой целитель, Кристина. Это просто замечательно!

— Я бы не сказала. Чужие эмоции подавляют. И порой, мне приходится задумываться, мои ли это чувства или Дашкины, я ли это грущу или она? А гнев, а отвращение, а обида. Всё это, подобно снарядам, летит в меня. Человек обдал меня своей неприязнью и тут же забыл, а во мне это продолжает сидеть.