Огненное сердце вампира

— Хочу знать, что с тобой происходит, что ты испытываешь, и если будет нужно, оказывать помощь. Кристина!

Окрик вампира встряхнул, выдернул из сладкой полудрёмы.

— Балда, как и все студенты, — с досадой вздохнул он. — Я ей ауры соединить предлагаю, а она…

— А она согласна, — засмеялась я, вскакивая с места и обнимая своего мага за шею.

Именно в тот момент я и ощутила счастье, такое чистое— чистое, пронзительное, щемящее, незамутнённое мыслями о прошлом и будущем, кристально— прозрачное, какое довольно трудно уловить. А я и не подозревала, насколько тяготило меня моё подвешенное положение, моя размытая роль в его жизни. Кем я являюсь этому мужчине? Источником? Подругой? Любовницей? Но сейчас, когда всё вставало на свои места, меня охватило чувство эйфории.

Алрик подхватил меня на руки, в несколько прыжков достиг второго этажа, толкнул ногой дверь и рухнул вместе со мной на прохладную кровать.

Ночная тьма, густая, как черничный джем, заливала комнату. И мы тонули в этой тёмно— синей, вязкой темноте, погружаясь глубже и глубже.

Властные, требовательные губы овладели моими губами, нетерпеливые руки срывали одежду. От тела вампира исходил жар, сильный, агрессивный, еле сдерживаемый.

— Дурная девчонка! — рычал он, скользя языком по моей коже, сминая и прикусывая. — Что ты со мной делаешь? Я теряю рассудок, когда тебя нет рядом.

Моё тело звенело под его ласками, подобно струне, требуя больше прикосновений, больше признаний.

— Забудь, что я говорил о свободе выбора. После обряда ты будешь только моей без остатка, твои мысли, твои чувства, твоё тело и твоя кровь.

Поцелуй через каждое, сказанное им слово. Казалось, что Алрик ставит печати на моём теле, утверждая мою принадлежность. Настойчивость и нежность, грубость и мягкость, страсть и опасность. Этот мужчина будоражил, пугал и в то же время притягивал меня уже с самого первого дня нашего знакомства, пусть я и гнала от себя эти мысли. Но той ночью, он показал мне, что обладает полной и безоговорочной властью надо мной, над моим телом, над моей душой и над моим сознанием. В его объятиях я плавилась, становилась мягкой и податливой глиной в руках скульптора. А он, прижимал меня к себе так крепко, что трещали рёбра, и было трудно дышать, словно боялся моего исчезновения.

— Расскажу, обязательно, непременно, — уговаривала я себя в ту, да и в каждую последующую ночь, засыпая в крепких объятиях вампира. Но проходил день, а потом ещё один день, а тайна так и оставалась тайной. Я промолчала даже тогда, когда увидела знакомый автобус у здания поликлиники, в которой наша группа проходила практику. Игнат, словно паук, заманивал в сети граждан, опутывал и одурманивал их своими опасными идеями. И люди, доверчиво шли за ним.

В доме Алрика не было, и я это знала точно. А ещё, я знала, что опоздала. Катастрофически, непоправимо!

Звук будильника показался оглушительно— громким, и я подпрыгнула в кровати.

Всё, пора собираться в институт. Босые ноги утопают в тёплом густом ворсе ковра, тонкая сорочка летит на, белеющую в утренних сумерках постель, руки находят джинсы и джемпер. Механически, словно заведённая кукла, расчёсываюсь, иду в ванную, умываюсь, чищу зубы, наношу макияж. Привычные действия слегка успокаивают, заслоняют гадкое ощущение подступающей беды. Мысль о завтраке вызывает тошноту. Ну да ладно, поем в институтском буфете. Спускаюсь на первый этаж.

Входная дверь распахивается резко, злобно. И я, на мгновение, испытываю облегчение от того, что всё наконец— то началось, что тягостное ожидание страшного завершено. Утренняя синева, заполняющая пространство дома, стирает краски, размывает очертания предметов. Я не вижу Алрика, лишь его широкий силуэт маячит в дверях. Но густое красное облако его гнева, я видеть могу. Оно клубится, оно надувается.

— Лживая дрянь! — цедит вампир сквозь зубы, медленно приближаясь ко мне.

Стою, не двигаюсь. Меня парализовал страх. Я знаю, что Алрик, если захочет, настигнет меня, беги — не беги. Вот только почему он медлит? Играет, как кошка с мышью? Хочет напугать ещё больше, чтобы я, так сказать, прониклась моментом? Мог бы и не стараться. Каждая клетка моего тела визжит и трясётся от леденящего ужаса. Во рту разливается горечь, по спине бежит противная липкая струйка пота.

— Чего тебе не хватало, жалкая человечка? — вопрошает вампир надвигаясь, опасный, как вулкан перед взрывом, могучий, как скала.

Я же, инстинктивно пячусь назад. Стараюсь сглотнуть сухой комок, забивший горло, чтобы выдавить из себя хотя бы пол слова. Не молчать! Не смотреть жалкими виноватыми глазами! Необходимо сказать, объяснить, убедить!

— Чего тебе посулила эта кучка засранцев?! Я обучал тебя магии, я берёг тебя, как великое сокровище, я был готов подарить тебе бессмертие! Ради чего ты решила меня предать, Кристина?

От слова «Был» веет могильным холодом. Властитель вселенной, какое же оно страшное, словно звон поминального колокола.

— Был, был, был, — каждый удар отдаётся тупой болью за грудиной, сжимает виски.