Огненное сердце вампира

Вот только, задать все эти важные вопросы мне никак не удавалось. Мы с Дашкой караулили его в холле после пар, чтобы вместе дойти до трамвайной остановки, и когда вампир появлялся, спрашивать ни о чём, тем более в присутствии подруги, не хотелось. Но дело, наверное, было не только в Дашке. Идя с ним рядом, вдыхая этот умопомрачительный запах, глядя в золотистые радужки его глаз, слыша его голос, я превращалась в беспечную дурочку. Смеялась, несла какую— то чушь, тонула в потоках собственной безграничной радости и была готова взлететь, подобно вампирам. Какие, к чертям, тайны, какие вопросы? Идти с ним рядом — вот оно счастье! Идти и мечтать, чтобы дорога никогда не кончалась.

Глава 16

В институт я не пошла, так и проболталась по городу, ёжась от сырого порывистого ветра и разглядывая прохожих. И вроде бы всё, как обычно, те же улицы, те же дома и машины, те же, спешащие по своим делам мужчины и женщины, те же раскрытые зонты и детишки в разноцветных куртках, но в воздухе зависла какая-то нервозность. Словно все чего-то ждали, к чему-то готовились.

Пирожное, посыпанное орехами, чашка кофе, жёлтый свет в здании кафетерия, отрывистая, возбуждённая речь, со стороны соседних столиков, полная весёлой злобы, запахи выпечки, скрежет кассового аппарата, душное тепло помещения. А потом, вновь мокрая, холодная, неприветливая улица и тягостные мысли.

— Надо сказать ему про амгру, про мой побег, про блуждания в лесу, — в который раз говорила я себе. — Он обязан меня выслушать.

Я мысленно говорила с Алриком, произносила пламенную речь, обвиняла, возмущалась, оправдывалась и просила прощения. Люди с удивлением поглядывали на странную девушку шлёпающую по лужам и шевелящую губами. Но мне это было безразлично.

Наконец, когда моя куртка промокла насквозь, пальцы рук покраснели, и неприятно захлюпало в носу, я решила, что нужно возвращаться на вампирскую половину, в наш с Алриком дом.

Войду решительно, брошу сумку на пол, избавлюсь от мокрой куртки и усядусь напротив печи, протянув ей ладони. И пусть орёт, пусть требует убираться ко всем чертям. Я не уйду, напротив, взгляну в его янтарные вампирские очи и поведу свой рассказ, неторопливо, спокойно и так тихо, чтобы заставить прислушаться.

Но, к моему разочарованию или облегчению, это уж с какой стороны посмотреть, дом оказался пуст. Я, чтобы больше не терзаться сомнениями и не повторять одни и те же слова, как безумный попугай, принялась за уборку. Потом, приготовила ужин, разложила на свои места вещи, что ещё утром я так торопливо покидала в сумку и взялась за подготовку к экзаменам. Зол на меня вампир или нет, нервничаю я, либо нахожусь в полной гармонии с собой, а сессию никто не отменял.

Буквы отплясывали сумасшедший гопак, не желая складываться в слова. Смысл прочитанного либо — ускользал, либо— искажался. И вот, я уже собираю с пола разбросанные кофточки, юбки, колготки и трусы.

— Что это? — спрашивает Дашка, указывая на голубой джемпер в моих руках.

— Это— желудок, — отвечаю я. И ткань превращается в скользкий кусок мяса, сизо— розовый, воняющий кислотой. Я бросаю его на пол и вижу, что вместо одежды на белоснежном ворсистом ковре лежат окровавленные внутренние органы, печень, почки, мочевой пузырь, и кости, жёлтые, в лохмотьях разодранных мышц.

— Так даже лучше, — грустно улыбается Дашка. — Давай всё это соберем и отнесём в институт.

И мы принимаемся за работу. Грудина, с прикрепленными к ней поломанными рёбрами, подвздошная кость, нижняя челюсть, теменная и затылочная. А в голове одна— единственная мысль, что пластиковых пакетов может не хватить, и как тогда мы всё это унесём?

Стук в дверь показался страшным, оглушительным, зловещим. Я подпрыгнула на месте, конспект шлёпнулся на пол. За окном уже разлилась густая декабрьская темнота. Дверь трясли с неимоверной силой, грозясь сорвать с петель. На дисплее моего мобильного высветилось «4:30».

— Это сколько же я спала? Алрик приходил? Где он сейчас? — мысли беспорядочно крутились в голове, пока я искала тапки, и приглаживала встопорщенные, после сна волосы. Но нежданные гости, видимо, слишком хотели проникнуть в дом, чтобы проявлять элементарные законы вежливости. Несколько глухих ударов чем-то тяжёлым, и дверь с треском разламывается, а в темноту комнат врываются неясные фигуры.

Свет карманного фонаря взрезал ночной мрак, заставляя зажмуриться.

— Человек! — каркнул мужской голос. — Обычная человеческая девчонка. Иди— ка, Вован, погляди, что там на верху!

На лестнице послышался стук тяжёлых ботинок. Чужеродный, неуместный здесь, в нашем доме, оплоте уюта, умиротворения и тишины.

— Что вам нужно? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал резко и холодно.

— Ты, — прорычал мужик, хватая меня за шиворот и встряхивая, словно половик. — Где твой вампир? Отвечать!

Зелёный балахон, наглухо застёгнутый у самого подбородка, такая же зелёная кепка, маленькие, налитые кровью бегающие глазки, трёхдневная щетина, цвета дорожной пыли.