Огненное сердце вампира

— Глупая, — улыбнулся Алрик, притягивая к себе, обвивая рукой мою талию, целуя волосы. — Я не могу на тебя долго злиться, просто не способен на это. Помни, Кристина, я всегда буду тебя любить, что бы ты не натворила. Никогда не забывай об этом!

Гудит рой неугомонных пчёл, небо чистое, лёгкое и высокое. И я невероятно, неприлично счастлива.

Меня разбудил громкий, нервный смех, на грани истерики. Контраст между сном и явью оказался столь разительным, что я в первые минуты своего пробуждения никак не могла сообразить, где нахожусь.

— Кишки! Кишки! Кишки!

Длинноногая блондинка в обугленной и ободранной в нескольких местах, серебристой шубке, с размазанным по лицу макияжем хихикала, то и дело повторяя это слово. Чтобы понять его значение мне понадобилось несколько секунд. Вместе с пониманием пробудились и картины вчерашней ночи. Я обречённо огляделась по сторонам.

Серые стены, заляпанный кровью и, уже засохшей блевотиной пол, пёстрая груда мусора в углу. Из узкого прямоугольника маленького оконца под потолком сочился, лениво размазываясь по стенам сероватый свет зимнего утра. Пахло талым снегом, кровью и кислятиной. Кошмар продолжался. Не желая верить в то, что это омерзительное холодное утро, среди незнакомых людей, этот гадкий вкус во рту и тревога, царапающая внутренности и есть реальность, я зажмурилась. Но голоса и запахи никуда не делись. Напротив. Они стали ещё навязчивее, ещё отвратительнее, и я поспешила вновь разлепить веки.

— Кишки! — хохотала Кира, уже начиная икать. — Такие красные, длинные. Ой, не могу! Вышла на улицу, чтобы нужду справить, а там они— родимые!

— Заткнись! — рявкнул Мика. — Что, кишков не видела?

— А ведь смешное слово, — Кира держась за живот, уселась на пол. — Ну, прямо как кишмиш.

— Ничего смешного, — буркнул Гавриков, яростно растирая помятое лицо. — Нам ведь сейчас на всё это смотреть. Не сидеть же здесь?

— Домой надо, — крякнул Мика, вставая и надевая капюшон шуршащей куртки. — Я пошёл.

Увидев, что Мика поднимается с пола, Кира закрыла рот, облизнула острым язычком остатки помады с губ и резво вскочила.

Выходить наружу было страшно, сидеть в подвале — гадко и глупо. По тому, мы с Гавриковым не сговариваясь, последовали за парочкой.

С болезненно— бледных небес сыпала колючая крупа, устилая всё вокруг ослепительно— белым саваном.

— Саван — это то, что сейчас нужно мертвецам, — вяло подумала я, глядя на след своего ботинка, отпечатавшегося на снегу.

В воздухе витал запах гари, мёрзлой развороченной земли и крови. Одинокое карканье вороны то и дело взрезало тишину, словно тупым ножом, да сухо, безжизненно колыхались голые деревья.

Не успели мы пройти и десяти шагов, как наткнулись на ковёр из безобразно-алых, огромных луж крови и раскинувших руки трупов.

— Люди, — тихо констатировал Мик, наступая сапогом в розовую кашу крови и снега.

Лица мертвецов были обожжены, из развороченных животов выпирали бордово— сизые петли кишечника. Снежинки равнодушно опускались на торчащую требуху и не таяли. Труппы лежали здесь уже давно и успели окоченеть.

Горло сжалось в рвотном спазме, но извергать оказалось нечего, кроме горькой тягучей слюны. А вот Киру и Гаврикова стошнило. Они извергали из себя содержимое желудка, прямо на поруганные человеческие тела. Мёртвые тела, которым безразлично, что с ними будет. Их засыплет снегом, и они останутся гнить до весны, если конечно, на запах падали не прельстятся вороны и своры бездомных собак.

Мы молча отправились дальше. Уродливые нагромождения почерневшего кирпича и покорёженного металла, обуглившиеся деревяшки, выдранные с корнем деревья и розовый, рыхлый, словно арбузная мякоть снег. А на нём, этом розовом снегу, в неестественных позах труппы людей и вампиров. Оторванные конечности, бурые внутренности, жёлтые обломки костей, торчащие из, начинающего подмерзать мяса.

С начала, улица по которой мы шли показалась мне незнакомой. Да я и не старалась глядеть по сторонам. Скрип наших шагов зловеще раздавался в морозной тишине, подобно похоронному маршу, заставляя леденеть сердце, покрывая спину холодными мурашками.

MyBook — библиотека современной и классической литературы, новинки и бестселлеры, отзывы, рекомендации, популярные авторы.

Моё внимание привлекло что-то яркое, слишком радостное и доброе, для этого места, превратившегося в братскую могилу. Приглядевшись внимательнее, я узнала собственную футболку, жёлтую с большим алым сердцем на груди и глупой, но такой трогательной надписью: «Моё сердце лишь для тебя!». Тряпочка висела на сгоревшем куске печной трубы и развевалась подобно флагу. Сам же дом, был снесён бульдозером и вдавлен в землю.

И если всё это время в моей душе теплилась надежда встретить Алрика, то глядя на то, во что превратился наш дом, мне сразу стало ясно — его здесь нет.

Я обессилено шлёпнулась в снежно— кровавую массу и завыла, подняв лицо к больному серому небу.

— Чего это с ней? — спросил Мика, поплотнее натягивая капюшон своей дурацкой синей куртки.