Огненные палаты

Видаль ничего не ответил. Он не мог. Он больше не понимал, на каком свете находится. Потом он почувствовал, как она резким движением ухватила его за волосы и рванула его голову назад. Ее острые зубы впились в его губу, и его пронзила острая боль.

– Где можно найти семейство Жубер? – спросила она, зажимая ему рот ладонью. – Ты обещал разузнать это для меня.

Видаль не ответил, но Бланш продолжала прижимать ладонь, пока ему не показалось, что его легкие вот-вот лопнут.

– В Каркасоне, – прохрипел он.

Когда на него обрушилась ослепительная волна блаженства, Видаль закричал, не заботясь больше о том, кто может его услышать, и крик этот был ее именем. Он не видел ни удовлетворенного выражения, промелькнувшего в ее черных глазах, ни крови – его крови – на ее губах.

Глава 30

Делегация ждала на углу улицы Тор. Мину наблюдала за тем, как ее дядя и торговец оружием, Дельпеш, о чем-то совещаются, склонив друг к другу головы. Затем, ни слова не говоря, они развернулись и зашагали в направлении здания ратуши. Молодой человек в желтом плаще и монах последовали за ними. Мадам Буссе нерешительно помахала мужу рукой, но тот словно ничего и не видел.

«Вот невежа», – подумала Мину, обидевшись за тетку. Процессия между тем возобновила свое движение вглубь старейшего квартала Тулузы. Здесь, среди этих расчерченных перекрестьями темных балок домов и узеньких переулочков, самые названия улиц были живым напоминанием о средневековых ремеслах, некогда приведших город к процветанию: ростовщиках, котельниках, мясниках, свечниках, торговцах сукном и адвокатах.

Когда процессия медленно вышла на площадь Сален, где когда-то находился старый соляной рынок, солнце поднялось довольно высоко. Деревья здесь уже начинали зеленеть, а стволы их серебрились в лучах солнца. Мину против воли залюбовалась зданиями казначейства и королевского монетного двора, величественными окнами и затейливой архитектурой самого парламента. Все это дышало незыблемостью и могуществом. В углу площади размещались суд и тюрьма инквизиции, соседствовавшие с современными зданиями, предназначенными для проживания членов магистрата и клерков, адвокатов и присяжных поверенных.

Наконец они прошли сквозь ворота внутри высокой красной стены и, миновав поросший травой ров, очутились в предместье Сен-Мишель.

– Хотя мы сейчас находимся за пределами города, – не преминула заметить тетушка Буссе, – это замечательный район. Очень славное местечко.

– Очень похоже на то, – вежливо отозвалась Мину.

Процессия Буссе влилась в толпу, ожидающую перед входом в приходскую церковь Святого Сальвадора. Ветер трепал полы белого стихаря священника, закручивал их вокруг его ног. Луч солнца упал на серебряный крест, начищенный до блеска, и солнечным зайчиком запрыгал по кирпичной облицовке западной стены приходской церкви. В воздухе стоял нестройный гул пробующих голоса инструментов: музыканты готовились играть. Бубны и кифары, пузатые кожаные волынки и самшитовые лютни, звон и блеск тамбуринов.

– Говорила ли я тебе, племянница, что меня назвали в честь святого Сальвадора? – прошептала Мину тетка, хотя понижать голос было совершенно не обязательно. – Таков был выбор моей матери, и, хотя это и нескромно, я всегда гордилась тем, что ношу столь выдающееся имя.

– И по праву, тетушка. Это замечательное имя.

Тетка улыбнулась, и на щеках у нее заиграли ямочки.

– В этой церкви я венчалась. Свадьба была изумительная, все это отметили. Таких пышных празднеств в этом предместье никто не помнил, ни один человек.

– Расскажите, тетушка, – сказала Мину, хотя особого приглашения ее тетке вовсе не требовалось.

– Был ясный день, ничуть не холодный, хотя я почти заледенела от страха. Я тогда была младше, чем ты сейчас. Все взгляды были устремлены на меня, а я к такому не привыкла. Я едва смогла произнести свои брачные обеты. Но это была такая хорошая партия, и моя матушка плакала от радости, что меня выбрал себе в жены такой благородный человек. – Она сжала руку Мину, едва не выронив веер. Одно белое перышко выбилось из него. На миг затрепыхавшись в воздухе, оно приземлилось на булыжную мостовую. – Но должна признаться, племянница, мне невыносимо думать о том, что твоей несчастной матушке не доведется увидеть, как ты выходишь замуж. Бедная моя сестра, как безвременно она нас покинула! Мое сердце разрывается от жалости.

Мину улыбнулась:

– Прошу вас, не переживайте. Мне и впрямь недостает ее общества и материнского наставления, но, по правде говоря, не думаю, чтобы день моей свадьбы с этой точки зрения чем-то отличался от любого другого дня. – Она сжала пухлую руку тетки. – И потом, дорогая тетушка, если я выйду замуж, вы будете рядом и замените мне мою матушку.

Мадам Буссе зарделась: