Огненный дождь

Было поздно что-то менять – конная атака была в самом разгаре, и против ударившего в спину отряда встали всего двадцать обозников – ущербных телом, старых или наоборот, слишком молодых воев, вооружённых секирами да короткими копьями. Впрочем, они тоже умели сражаться, пусть и не так хорошо, против не слишком умелых на земле номадов вполне могли выстоять. Жаль только, не нашлось среди них опытного сотника или хотя бы десятника, никто не велел сотворить хоть подобие «стены». Полсотни номадов против двадцати – арифметика простая. Потеряв полтора десятка убитыми и какое-то количество раненными, остальные прорвались. Конечно, они были смертниками. Против сотни настоящих дружинников и десятка из дружины старшей, из числа витязей, нужно вдвое большее число, чтобы одолеть их. Но никто и не собирался одолевать. Достаточно того, что Яробуй вынужден был всё же развернуть им навстречу три десятка своих. Эти уже составили «стену», командовавший ими десятник из княжеской дружины со смешным прозванием Бражник скомандовал им залп и номадов посекло стрелами раньше, чем они успели добежать до гардарского боевого строя. И вот она – победа! Если бы… Этих трёх десятков наверняка и не хватило, чтобы удержать номадскую конницу на расстоянии.

Осыпав дружинников стрелами с расстояния двадцати шагов, когда промахнуться труднее, чем попасть, номады бесстрашно бросили коней вперёд. Оглушительный вой, которым они подстёгивали себя, способен был смутить и более смелых. А потом номады бросили своих коней на телеги…

Из десятка первого ряда сумели перескочить только четверо, да и тех сразу взяли в мечи, подняли на копья. Второй ряд почти целиком выбили стрелами и сулицами. И почти сразу с разных концов линии закричали, требуя новых тулов со стрелами. Расстреляли в горячке всё, даже тупицы. Отроки сбились с ног, но всем сразу не поднесёшь, и следующую волну, атаковавшую по трупам – человеческим и звериным – встретили куда более редким залпом. Уже не меньше полудюжины номадов сумели пустить коней поверх возов и теперь отчаянно рубились с дружинниками. Гибли сами, но уносили с собой жизни защитников и – что куда страшнее – отвлекали воинов на себя. Помогали соратникам добраться невредимыми до возов, до баррикады. Долго держаться всё одно бы не получилось, но Яробуй всё же кричал, честил последними словами, подбадривал своих как мог. Увы, мог он немного, его поди и не слышала половина воинов. А потом совсем рядом с ним перемахнул через воз серый номадер и его всадник, высокий и крепкий не по-номадски, что-то дико выкрикнул и обрушил свою саблю на голову витязя. Яробуй вскинул навстречу меч, но не успел – устал, руки не слушались. Вдруг стало очень больно, красная и липкая влага обожгла лоб и глаза. Яробуй беззвучно рухнул лицом в грязь. Ему повезло. Он не видел, как номады добивали его сотню…

А дольше всех сражался Буйнос. Сам похожий на номада – чёрный от грязи, дико что-то кричащий, он крутился на месте, лихо отбивая мечом все атаки номадов. Вокруг уже горы трупов были – номадских, родянских, а он всё ещё сражался и номады мало-помалу начали его бояться, пятились. Подъехавший тархан заскрежетал зубами, накричал на сотников, позволивших себе транжирить людей и велел расстрелять проклятого северянина из луков.

Буйнос видел – всё, конец, но всегда славящийся гордыней, не запятнал своей чести и на этот раз. Он громко, даже чрезмерно громко рассмеялся, первые три стрелы смахнул прочь мечом, от четвертой так же легко уклонился. Попасть в него смогли только выстрелив целым десятком сразу.

-Вот сволочи! – громко сказал Буйнос, покосившись на пронзившие левое плечо три стрелы. Подумал, для порядка добавил несколько самых грязных номадских ругательств, которые слыхал когда-то в походах в Дикое поле, а потом бросился вперёд. Погибать, стоя на месте, он вовсе не собирался.

Номады шарахнулись от бешеного гардара в разные стороны, но трое не ушли – Буйнос был быстрее и срубил их, нимало устыдившись того, что бил в спину. И только потом упал – его тоже ударили в спину. И долго ещё уже бездыханное тело месили саблями и секирами, пока от Буйноса не осталось лишь слабое напоминание о сильном когда-то воине…

7.Воевода Тихослав. Дарийская дорога, несколько вёрст от лагеря гардарского войска. 13 день месяца Березозола.