Огненный крест. Бывшие

С кого спросить? Кому заглянуть в глаза?

Кто вернет пролитую кровь, человеческие жизни и мирную радость семьям? Кто воскресит людей, загубленных надрывным строительством основ социализма? Кто вернет жизни, искалеченные и попранные страхом, принуждением и ложью?

Мой знакомый, говоря о попытках Горбачева создать партию на новых началах и отыскать свой путь в будущее, заметил:

«Я не ворон. Я не живу 300 лет, у меня не три жизни. Выходит, одна жизнь ушла на дикости ленинизма, не жили же мы, только исходили потом и кровью… Пришла пора и вторую пускать на пробу? А не выйдет — останется третья?.. Да у меня одна жизнь, вернее, остаток той, что не до конца сожрали партийные кровососы, и этот остаток гробить на новую пробу?.. Пробовать, когда человечество уже давно нашло дорогу! После всего этого опять пробовать? Да какой кровью еще платить?!»

Можно возразить: Ленин хотел лишь добра трудовым людям и на этом неизведанном пути допустил просчеты, а сам путь — правильный.

Верно, практика строительства нового общества Лениным и большевиками не сразу дала свой настоящий цвет, вернее, думали (наставляя лбы на священные книги марксизма), что через кровь надо перешагнуть, без этого нельзя, не бывает.

И не отдавали себе отчета в том, что жизненны лишь формы, вырастающие из прежних, постепенно заполняющие пространство старой жизни.

Природа исторического прогресса исключает скачкообразность (если речь идет о прогрессе). Эволюция является знаменем прогресса. Перезалив кровью этот опыт, начинаем теперь кое-что видеть, а главное — остерегаемся разрушать… Убивать готовы по-прежнему, но — разрушать… кажется, нет.

Позволительно вспомнить, что за все несогласия с утопией Ленин карал. Это с Ленина повелось: каждый несогласный с марксизмом и его российской практикой — предатель, его удел — мытарства, гибель. Отныне неприятие марксизма и его (Ленина) утопии есть государственная измена, ибо он (Ленин) и народ — одно и то же.

Из марксизма было сделано извлечение самого важного — учения о диктатуте пролетариата — и утверждено как необходимость постоянство террора. Партийной доктрине должны подчиняться все — это непреложное условие существования советского общества. В тотальном насилии и принуждении государство черпает устойчивость, а марксизм как учение служит правовым и нравственным обоснованием подобного порядка.

Отсюда террор и подавление людей становятся естественным состоянием общества. И свершилось самое страшное: с этим свыклись.

Происходило растление народа, иначе утопия не могла существовать.

Со временем исчезает необходимость в массовых арестах, чистках, преследованиях. Вывелись несогласные. Заменились на послушных и еще — сытых и относительно сытых — это новая категория свободы (разложения), потому что отныне степень сытости и оснащенности жилплощадью определяет гражданскую сознательность — и ничто другое.

Философия приспособленчества, отказа от себя во имя государства (присвоение человеческих жизней) дала и дает новую поросль людей, хотя ее тоже строго прочесывают «женевские» грабли.

Три социальные группы получают небывалое развитие в государстве ленинской утопии: партбюрократия (со всеми ее разновидностями: военная, советская…), каратели и охранники (всех «родов войск») и уголовники.

Все эти три социальные группы сделали все для растления народа — и, следует признать, преуспели в этом чрезвычайно.

Людей нет — есть доктрина, нечто большее, нежели люди, общество. Ничего вообще вне пользы марксизму — лишь это определяет назначение человека, следовательно, и искусства и вообще любых страстей, мук и свершений.

Теперь личность — это уже не что иное, как часть единого целого. Она должна быть обработана, как и всякая другая, подогнана под нужды целого — огромных маховиков работы. Эту крохотную частичку целого можно с успехом приладить для производства любых операций.

Люди штампуются государственным механизмом согласно требованиям маховиков работы. Каждый человек — ничто перед величием работы механизма.

Общность, отказ от себя, стирание всего личного — вот высшие добродетели нового порядка, конечный итог воспитания людей.

Отсюда безликость и серость жизни. Айв самом деле, ежели есть хоть какая-то сытость, на кой она… свобода?..

Каждый ничтожен и бесправен перед громадой власти.

И все это называется порывом к счастью, ленинизмом.

Демагогия и террор — основа ленинского провидения и побед. Авантюризм, подпираемый демагогией и насилием, переходит в свою противоположность и становится мудрой политикой.

«Синее воинство» с Лубянки (со всеми всесоюзными ответвлениями, полчищами осведомителей и доносителей), как никто другой, виновно в истощении физических и духовных сил народа. Вина его перед Россией безмерна, а позор несмываем.