Огненный тыл

Лицо действительно пылало чесалось, страшно хотелось сменить его на другое. Через сорок минут ходьбы к звукам леса стали добавляться посторонние шумы: потрескивали мотоциклетные моторы, пару раз пронеслись автомобили. Приближалось шоссе, примыкающее с востока к Соловьевской переправе. Бронетанковая техника через Днепр не ходила, очевидно, переправа работала не в полную силу вследствие повреждений мостовых конструкций и усилий группы полковника Лизюкова, наносящей безболезненные, но ощутимые удары.

Группа Шубина вышла к шоссе в километре от Днепра – основы тригонометрии из головы пока не выветрились. Рослые сосняки опоясывали дорогу, подступали к обочинам, асфальт был неважного качества, но пока держался, в дорожном покрытии отсутствовали выбоины и воронки – немцы берегли дорогу для наступления на Москву. В текущий отрезок времени трасса была пуста, красноармейцы побежали по обочине – топот сапог отдавался в кронах сосен, на часах начало первого – от графика отстали, но не критично. Патрульный мотоцикл выехал с просёлочной дороге, густая растительность заглушила шум двигателя. Убрались в последний момент – кусты за ними ещё тряслись, когда переднее колесо мотоцикла выехало на трассу.

– Эй, кто там?.. Стоять!.. Стрелять будем! – грозно прокричал пулемётчик в люльке.

Куриной слепотой в тёмное время суток эти люди не страдали.

– Не стреляйте! – крикнул по-немецки Шубин. – Разведка 185-го пехотного батальона. Ищем русских диверсантов. Поступило сообщение, что они находятся в этом квадрате.

– Вы уверены? – насторожился немец.

– Да, нам так сообщили. Будьте осторожны.

– Хорошо, удачи!.. Эй, постойте… – в голосе немца ощущалось беспокойство. – Что за акцент у вас?

– Я из Праги.

– Хорошо. Спасибо за предупреждение.

– Уму непостижимо – полюбовно договорились с немцами, – проворчал поднос сержант Климов, когда красноармейцы, истекая потом откатились в лес. – Умеем же, когда захотим. И овцы целы, и волки сыты-пьяны. Вы правильно сделали, товарищ лейтенант, мы их плохо видели, а они бы жахнули из пулемета по кустам и собирай наши косточки. Кстати, произношение вам бы надо подтянуть, в нём явно слышится тамбовский акцент. Надо чаще общаться с носителями языка.

– Товарищ лейтенант, просвет впереди голубеет, – заволновался Баттахов обладавший самым острым зрением в группе. – Если это не Днепр, тогда что?

Глава четвертая

Это был Днепр. Не столь могущий, как на Украине, но уже не переплюйка, как под болото мшара Валдайской возвышенности, где великая река берёт начало. На подходе к Смоленску ширина Днепра составляла примерно сто метров, река была равнинная, течение медленное и спокойное. Днепр имел извилистое русло, образуя рукава, перекаты, небольшие островки и мели. Излучены соединялись узкими протоками, заросшими камышами.

Ночь была безлунная и спокойная, если не замечать отдалённую канонаду, в заводях плескались пескари и пели пелядь, размеренно текла вода, берега обильно заросли тальником в прибрежной растительности, имелись разрывы, кое-где белели узкие пляжи, возвышались обрывы. Шубин, Климов и Конторович залегли на краю косогора, зарывшись в прелый перегной, остальные остались в кустах за дорогой. Последняя пролегала за спиной, на небольшом возвышении тянулась вдоль берега, повторяя его изгибы и, в принципе, была пригодна для проезда легкового автотранспорта, глухой кустарник с балкой начинался сразу за дорогой, в нём и дожидалась основная часть команды. Шубин припал к биноклю – обстановка изменилась разительно, от воды исходила свежесть, которой так не хватало уже много дней, дышали полной грудью, упивались кислородом, разве, что не стонали от блаженства. Вдоль реки дул бодрящий ветерок.

– Хорошо-то как, товарищ лейтенант, – прошептал сержант. – Вот теперь и помереть не жалко.

– А воевать дядя Вася будет? – неодобрительно покосился Шубин.

– Так я же образно.

– Ты лучше помолчи… образно.