Огненный тыл

– Эй… Куда собрались? – раскалилась из кузова чёрная как сажа голова. – Все на фронт, а они обратн А ну кругом марш, уклонисты! Давай вместе со всеми.

– Да пошёл ты, умник! – огрызнулся Ершов. – Сам уклонист. Иди воюй, а нам уже хватило.

– Согласитесь мужики, как приятно видеть вокруг себя эти злобные славянские физиономии, – надрывно засмеялся Дубровский. – Сутки не видели и уже такая, мать её, ностальгия.

– Да я бы их и дальше не видел, – проворчал Конторович. – Но соглашусь – без этих рож нам войну не выиграть.

Капитан Карпович был прав – группе требовался отдых. Воевать в таком состоянии – только немцев смешить. Войска прошли, протащились отстающие и больше никого, последним прорычал бензовоз, фактически пустой, прошли в маскхалатах бойцы арьергарда, неодобрительно покосились на разведчиков.

– Далеко собрались, ребята? – поинтересовался старший.

– В тыл… – кивнул подбородком Шубин. – Поболтали бы, мужики, но спешим – путёвки в Сочинские профилактории горят.

Спорить не стали – меньше всего эти девять ряженных со страшными физиономиями походили на дезертиров. Лес затих, сомкнулись кроны деревьев, заглушили далёкую канонаду. Люди грузно переставляли ноги, про потерянную рацию старались не вспоминать – вряд ли кого-то сильно огорчала эта утрата.

К девяти утра лес оборвался группа вышла к Тёплому Ключу. Подтягивало гарью, возвышалась сбитая из досок силосная башня.

– Давненько мы тут не были, – засмеялся Дубровский. – С этого ракурса ещё не смотрели. Пойдём Силантию морду бить, а потом пристрелим к чёртовой матери!

– Мне кажется, я ночью в него попал, – задумчиво вымолвил Шубин. – Он сиганул с крыльца, зарылся в кусты у ограды, и тогда я в него точно попал.

– Да вы посмотрите, что тут творится.

Они остановились, стали озираться исподлобья, усилился запах гари. В этой местности тоже шёл бой, на Днепре его не слышали – не мудрено, там царил адский грохот. В соседнем селе стоял гарнизон – немцы и их прислужники полицейские. Когда пошла штурмовая колонна ей пытались оказать сопротивление, на этот раз красноармейцы действовали грамотно – работал заслон. Дорога вдоль деревни была перепахана, угрожающие накренилась одинокое дерево, похожее на баобаб, под его корнями что-то взорвалось, метрах в сорока от скотоводческой фермы, валялся перевёрнутый немецкий грузовик – из кузова торчали ноги в солдатских сапогах, поодаль несколько трупов фельдграу и двое в штатском с повязками на рукавах. Часть домов сгорела полностью, с пепелищ тянулся угарный дым – изба Силантия была в их числе. Обвалилась крыша, от стен остались одни обугленные древесные огрызки, лежали мёртвые тела, судя по расположению – не ночные, свежи. Фактически деревня перестала существовать и уже не важно кто был инициатором этой бойни.

– Мамай огнём и мечом прошёл, не иначе, – пробормотал Смертин. – Неплохо наши всыпали этим сволочам. И гражданским крепко досталось.

Посещать деревню не было смысла, группа направилась к заброшенной ферме, сапоги месили не пересыхающую грязь, про меры безопасности не забыли – двигались в шахматном порядке, прислушиваясь к звукам, перебирались через груды мусора, баррикады зловонного, окаменевшего навоза. Ворота хлева были гостеприимно распахнуты и болтались на честном слове. В продолговатом строении не осталось ни одного целого окна, внутри царили ароматы, дырявые степенны, скособоченные перегородки, много лет помещение не использовалась по назначению. Сквозь трещины в полу прорастал бурьян, валялись вороха прелой соломы, пустая консервная банка, папиросные окурки – не так давно здесь кто-то гостевал. Бойцы потягивали носами, хмуро озирались.

– Ну да, не гостиница в Ливадии, – признал Шубин. – Но другого предложить не могу. Кончится война – предложу, что угодно, но лично мне здесь нравится. Из помещения не меньше дюжины выходов. Четыре часа на сон. Если кто возражает – идём дальше.

– Нет уж… – проворчал часовой. – Если кто-то возразит, я ему первым в репу дам.

– Не слушайте их, товарищ лейтенант. Мы уже спим.

– А вот и нет… – усмехнулся Глеб. – Дежурим по полчаса. Ты первый, потом поднимаешь Смертина, Смертин поднимет Конторовича, а дальше сами разберётесь. Меня поднимите последним.

– Так я не против, – пожал плечами Чусовой.

– Буду спать без перерыва, не то, что вы – неудачники. И не надо мне завидовать.

Свалились без задних ног прямо на солому, замерли с блаженными лицами.

– Забыл предупредить… – встрепенулся Шубин. – В обязанности часового также входит пинать по морде храпящих, к начальственному составу это не относится. Разрешаю реагировать лёгкими покачиваниями, и не смотрите на меня, как на Троцкого. Всё, спать.