Огненный тыл

– Да, вынуждена признать, к своему стыду, окончила школу с золотой медалью.

Гы-гы оскалился сидящие неподалёку Чусовой:

– А у нас в посёлке – у прииска, пацаны с золотыми зубами оканчивали.

– Уходи отсюда! – сдерживая смех сказал Шубин. – Иди вон к Смертину или куда хочешь. Ты девушку смущаешь.

– Подумаешь… А что я такого сказал? – проворчал Чусовой и на корточках перебрался на другое место.

– Вы строги к своим людям, ну и зря, – пожала плечами Лида. – Они хорошие я же вижу – все разные, но хорошие.

– Вы местная?.. Имеете педагогическое образование?

– Нет, я не местная. Сама из подмосковного Серпухова, там окончила школу, приехала в Москву, где жила у родственников, окончила медицинское училище, поступила в медицинский институт – так хотели родители, а у меня к медицине не было никакого расположения. А ещё оказалось, что я не выношу вида мёртвых тел, особенно если эти тела детские, – Лида сглотнула. – А именно этим мы занимались на первом курсе. Мне больше нравятся живые и дети, я их очень люблю. Своих завести не удалось, хотя однажды мне предлагали выйти замуж и родить как минимум двоих. В общем, бросила всякие мысли о медицинской карьере, уехала в Подольск, поступила в педагогическое училище с видом на грядущее педагогическое образование. Да вот только не успела. Вы так смотрите, Глеб… Сколько мне лет, как вы считаете?

– Не знаю… – смутился Шубин вы молодая, примерно двадцать восемь, – решил он приукрасить.

– Двадцать семь…

– Простите…

– Да не страшно, – отмахнулось Лида. – Слишком много всего выпало. В педагогический институт не поступила, по окончании училища работала в одном из детских домов Подольска, потом согласилась на предложение переехать в Смоленскую область. В Ключниково работаю полтора года, дети уже как родные, хороший, добрый коллектив воспитателей и учителей, – слёзы заблестели на её глазах, она их даже не стеснялась. – Жила в селе, на съёмной половине дома, на улице Первомайской. Большую часть времени проводила на работе, домой даже не хотелось… Не хочу про себя рассказывать. Детки хорошие, умные, добрые, просто чудесные. Бывают, конечно, сложные и хулиганы, и воришки, и драчуны – такие, что рука сама к ремню тянется, но нам, слава богу, повезло. В наших двух классах с Екатериной детки такие, что не нарадуешься.

– Вы и в школе преподаёте?

– Конечно! – удивилась Лида – русский язык, литературу и математику. У них пока начальные классы, идёт задержка на год, а у нас такая специфика. С осени будут другие предметы, другие преподаватели.

«Не будут», – подумал Шубин.

– Но, скорее всего, уже не будут, – она тяжело вздохнула. – Во всяком случае не в Ключниково. Господи, что же теперь будет?

– Ваши дети местные?

– Что вы?.. Есть ии Смоленска, есть из Орши, в основном из крупных городов. Многие дети… – Лида поколебалась. – К нам отправлены по решению судов или даже военных трибуналов – их родители… Ну вы понимаете…

– Понимаю…

– Но дети ведь ни в чём не виноваты, они невинные, наивные создания, у которых так сложилась жизнь. Многие даже не помнят, что раньше жили по другому.

– У Павлика отец был военным? – Павел покосился на паренька, выделяющегося среди остальных.

– Да там была печальная история в тридцать восьмом, мамы тоже не стало… – Лида предпочла не развивать тему. – Не все, конечно, такие. У Марика Лившица родители погибли в автомобильной катастрофе, а других родственников не нашлось. У Вероники Шумовской только бабушка была, но скончалась – ребенка передали нам. Коля Селин, представьте себе, мы даже не знаем как его на самом деле зовут.

– В смысле? – не понял Глеб.

– Детей подбрасывают. Увы, в нашем обществе такое ещё случается. Несознательные мамаши, не желающие брать на себя ответственность. Таких детей воспитывают в детских домах, окружают заботой, дают среднее образование – путёвку в жизнь, многие потом поступают в ФЗУ, техникумы, даже в институты, получают жильё от государства. Мы им просто выдумываем имена, отчества и фамилии, после чего, на законном основании, оформляются документы или руководствуемся ассоциациями. Николай Селин, это мужчина, который нашёл ребёнка на железнодорожном перроне и принёс в линейное отделение милиции и таких ребят у нас не меньше половины.

Дорога, обозначенная на карте, появилась раньше, чем её ждали. Просеку в дебрях кустарника рубили много лет назад, она опять заросла, но возможность пройти осталась. Смертин поднял скрещённые руки, побежал назад, делая выразительный знак «Ложись!». Послышался рёв двигателя, заставить лечь детей удалось не сразу, но когда по дороге, в просвете между зарослями ивняка, проехали два бронеавтомобиля с крестами на бортах, все худо-бедно улеглись. Обрати члены экипажей внимание в сторону и детей бы заметили. Смертин продолжал жестикулировать – «Быстро в кусты», дети реагировали по разному: кто-то сразу сорвался; другие не могли понять, что от них хотят, начинали плакать.

Шубин пригнувшись побежал к Лиде:

– Лидия Андреевна, уводите детей! Далеко не надо – заберитесь в кусты и ждите, мы разведаем обстановку вблизи дороги.