Огневица

– Молва не знает и половины правды, воровка. На самом деле Чаща – место куда более жуткое, чем треплются глумцы на площадях. Но ты права: я не боюсь. Хранительница Чащи открыла для меня путь, по которому я могу приходить к ней в любое время, и ни одна навья тварь не посмеет и близко ко мне подойти.

– Нас ты тоже проведешь этой дорогой?

Мост кончился, и Марий спрыгнул на мелкий серый песок. Следом за ним спустились бродяжники и выстроились цепочкой, во все глаза разглядывая навий лес, неподвижно застывший в нескольких десятках шагов. Марий тоже посмотрел на изломанные ветви и улыбнулся, словно что-то вспомнил. Потом подошел к Итриде и чуть наклонился к ней, обдав запахом мускуса и хвои:

– Тебя – да. А вот твои приятели будут добираться сами.

С земли вдруг взвился густой белый туман, мигом затянувший берег и скрывший из виду всех, кто на нем был, кроме Итриды и Мария. Бродяжница возмущенно вскрикнула. Колдун схватил ее за запястье и крепко стиснул, не давая вырваться.

– Где они?! Бояна! Храбр! Даромир! Отзовитесь!

Тишина.

– Я же сказал, – невозмутимо отозвался Болотник. – Они должны сами найти путь. Защита Ясмены распространяется не на всех. Чаща – часть владений темного бога Вельнаса, и он установил правила прохода через свои земли. Твои друзья заплатят. А ты – приглашенная гостья. Мне разрешено приводить с собой только одного человека, потому остальным придется справляться без моей помощи.

Кинжал Итриды мигом оказался в ее ладони, но она не успела ударить: Марий свободной рукой перехватил ее запястье и сдавливал до тех пор, пока она не разжала пальцы и не выронила клинок. Дейвас не спешил отпускать Итриду – напротив, притянул к себе и снова наклонился, цепко держа ее взгляд:

– Я ведь могу попросить Ясмену оставить их здесь навеки… Это было бы так удобно.

– Мы же тебе поклялись! – возмутилась Итрида.

Но Марий лишь улыбнулся и отодвинулся, выпустив ее руки.

– Верно. И теперь только я, как ваш Старший, могу снять клятву. Нет, твои друзья не умрут. Вельнас возьмет с них оговоренную плату, и все они так или иначе выйдут к дому Ясмены Лунницы.

– Я тебе не верю, – процедила Итрида сквозь зубы, настороженно следя за колдуном.

Туман огибал их обоих, не пересекая некой невидимой черты, а все, что было за нею, превратилось в молочную пелену.

– Никто не верит, – пожал плечами Марий. – Зато, если я держу слово, это приятный сюрприз для всех. А если не держу – иного от меня и не ждут. Я выигрываю в любом случае. Ну что, идем? – протянул он Итриде руку, на сей раз так, словно приглашал огненосицу сплясать.

Она больно прихватила зубами щеку, но иного выбора у нее не было. Осторожно, будто боясь обжечься, бродяжница вложила пальцы в ладонь дейваса. Касание Мария, когда он не хотел причинить ей боль, оказалось шершавым и теплым. Итрида глубоко вдохнула густой, словно кисель, воздух и пошла вперед, ведомая Болотником.

Итриде показалось, что они не прошли и сотни шагов, как туман начал редеть и распадаться на лоскуты. Навстречу выступили деревья: высокие, темные, но вполне живые сосны и ели вперемежку с могучими дубами кольцом окружили поляну. А посреди нее стояла маленькая избушка, крыша которой плотно заросла травой и мхом, отчего смотрелась пушистой, как котенок. Окна были распахнуты настежь, и изнутри доносилось негромкое пение. Потом в окне показалось женское лицо, пение оборвалось, стукнула дверь, и на крыльцо выскочила молодая женщина. Она была такой обычной, что Итрида опешила. Потом подумала, что это, должно быть, чернавка Хранительницы Чащи, которая приглядывает за ее домом. Но Марий выпустил руку Итриды и пошел навстречу беловолосой незнакомке, улыбаясь так тепло, что его лицо мигом преобразилось. Он стал выглядеть… человечным.

– Здравствуй, Ясмена, – поприветствовал Болотник девушку развеивая последние сомнения Итриды.

Именно Хранительница встречала путников, уперев округлые руки в бока.

Ясмена была боса. Зеленое платье чуть-чуть не доходило до земли, приоткрывая изящные лодыжки, унизанные плетеными ремешками, цветными нитками с глиняными бусинами в виде животных и звенящими медными цепочками. По подолу рассыпалась белая вышивка, похожая на изморозь, что ложится на траву с приходом грудня. Такая же вышивка красовалась на широком поясе и пуговках на вырезе, три из которых были расстегнуты. Итриде и самой до мельтешащих мушек в глазах хотелось сбросить куртку и расстегнуть рубашку: густой вязкий воздух был теплым и прелым, совсем не похожим на прохладу оставленную ими на другом берегу. Но Итрида не торопилась, внимательно оглядывая Ясмену и пока еще не понимая, чего от нее ждать.

Хранительница склонила голову к плечу. Качнулись серые с россыпью черных точек перья, вплетенные в нетугую косу. Завитки змеились по пышной груди почти до пояса, и Итрида невольно моргнула: ей показалось, что в снежную белизну замешаны серебряные нити. Лишь приглядевшись, бродяжница поняла: это волосы Ясмены отливают серебром.