Огневица

Там, куда зашли эти двое, солнце земли не достигало, путаясь в пышных кронах древнего леса. Ветерок не забирался в этакую глушь, и разогнать теплую влажную прель было некому. Деревья расступились, пропуская путников на небольшую поляну, покрытую сочной низко рослой травой, в которой тут и там виднелись кружева чер ничников. На поляну выбежал волк – обычный, лесной, прибылый на вид.

Завидев женщину и ее серебристого спутника, волк замер на мгновение – а после низко склонил лобастую голову ко мху и попятился, поджав хвост.

– Зачем спугнула собачку? – раздался насмешливый голос с середины поляны.

Женщина перебросила косы за спину и изогнула бровь.

– Если тебе не с кем порезвиться, родной, так поиграй с Клыком, он всегда готов к веселью. Правда, Клык?

Волк согласно зарычал и выбежал вперед, чуть толкнув хозяйку мохнатым теплым боком. Росту в звере было как во взрослом лосе.

– Э, нет, – тот, кого в Беловодье звали глумцом Волохой, поднялся на ноги и протянул гостье нанизанные на прутики лесные грибы, перемежающиеся ломтями поджаренного хлеба. – Что-то мне не хочется бревнами швыряться, а палку поменьше он и не заметит. Иди лучше угостись. Да поведай, как тебе в голову пришла этакая забава.

– Мяса нет? – придирчиво уточнила женщина, подходя к костерку.

Волоха оскорбленно выпятил губу.

– Ты думаешь, я могу забыть предпочтения моей дорогой женушки?

– Кто тебя знает… Все же целый век дома не была.

Гостья приняла угощение от глумца и опустилась на поваленное бревно рядом с ним. Клык, повинуясь жесту хозяйки, отбежал в сторону и принялся валяться, взвизгивая от удовольствия и дрыгая огромными лапами. Волоха будто невзначай положил руку на плечо жене, и та насмешливо глянула на него прозрачными серыми глазами.

– Соскучился?

– А ты нет?

– И я.

Она прижалась к глумцу и принялась отщипывать куски хлеба с прутика.

– Я вот никак не могу понять: почему ты всегда выбираешь обличье старух? – снова заговорил Волоха.

Гостья выпрямилась и задумчиво покусала губу. Потом пожала плечами:

– Наверно, им живется спокойней всего. Им не нужно ни угождать, ни соответствовать. Им прощаются нелюдимость и мерзкий характер. И никаких назойливых мужиков.

– Покажись хоть, – попросил Волоха.

Седовласая улыбнулась краешком губ и провела ладонью перед лицом. Замелькали, сменяясь, облики. Болотная ведьма Ихтор. Бабка в белом платочке из Каменки. Старуха-банщица с подворья терема Кожемяк. Снова болотная ведьма. И наконец – молодая женщина, статная, сероглазая, с длинной пепельно-русой косой.

Волоха ухмыльнулся и тоже повел ладонью. По широким плечам рассыпались длинные чуть волнистые черные волосы. Лукаво заблестели серые с зелеными точками глаза, от которых, точно рябь по воде, разбежались морщинки. Тонкие губы прикоснулись к губам сероглазой, ее пальцы легли на его щеки, и на несколько мгновений время замерло. Когда супруги отстранились друг от друга, мужчина улыбнулся шире:

– Ну здравствуй, Гильтине.

– Здравствуй, Вельнас, – улыбнулась богиня ночи и чувств властителю неявного мира.

– Так все-таки расскажешь, как тебе пришло в голову сделать огненосцем женщину?

– Ну, – Гильтине покрутила прутик, выбирая кусочек повкусней. – Не только же сестрице Сауле иметь любимчиков. Я за этой девочкой с детства приглядывала, полюбилась она мне…

– Так полюбилась, что жизнь ей сломать решила?

– Не сломать, а перекроить, – огрызнулась Гильтине и тут же вздохнула. – Какая судьба ждала девочку в ее-то захолустье? А теперь она сама себе хозяйка и никто слова поперек сказать не посмеет. К тому же, – Гильтине на миг задумалась, и на ее красивое лицо набежала тень, – эта сумасшедшая самовила и впрямь могла уничтожить Беловодье, продолжай она травить его своим покалеченным пламенем. Итрида стала слабостью Ренеи – и тем спасла эти земли и всех, кто на них поселился.

– Ты любишь Беловодье, верно? – Вельнас отвел прядь волос с лица любимой.

Если бы кто-то увидел сейчас темных богов, то скрылся бы, пылая красными щеками, – столько нежности и заботы было во взглядах бессмертных. Не следует простым людям видеть такую хрупкость в тех, под чьим присмотром они живут.

Но никакой человек зайти в ту чащу не мог.

– Люблю, – Гильтине немного виновато улыбнулась мужу. – Беловодье для меня словно сказка из детства, далекая и почти позабытая, но по-прежнему согревающая душу. Если, конечно, у богов есть душа, – грустно усмехнулась Среброликая.

– Пряхи заповедовали, что смерть не придет за нами, пока мы сами чувствуем себя живыми. Похоже, ты и впрямь нашла свой путь. Я рад.

– И не вздумай чинить им препятствия! – Гильтине шутливо ткнула Вельнаса кулаком в бок, и тот показно согнулся, охая и хитро щурясь.

Богиня мечтательно прикрыла глаза и нараспев произнесла:

– Пройдут года. У Итриды Огневицы и Мария Болотника родится дитя, которому будет подвластен огонь и покорна вода. Дитя огненосцев принесет дар в княжеский род, и каждый, в ком течет кровь повелителей, встанет на защиту Беловодья от всех напастей мира явного и мира скрытого. Да будет так.