Огневица

Бурзуку показалось, что его ударил хвостом песчаный червь. Он едва не пошатнулся, но все же устоял на ногах и сумел выдавить бледную улыбку.

– Я… рад за вас. Да. Рад. Боги, неужели?! Дед будет без ума от счастья, он уж и не чаял дождаться. Как и все мы. Но как вы смогли?

– Боги и помогли, – Эсхат обнял жену, ненароком встав между ней и Бурзуком.

Ни его, ни ее лицо не изменили выражения, но Бурзук понял: они что-то ощутили. Тень горечи, грозившей вот-вот захлестнуть его с головой. Горечь нашептывала ему, что всё зря. Не видать ему ковра старейшины, а его дети так и останутся вторыми после наследника Эсхата. Ведь Эсхат был любимцем Хазифа – несгибаемого, как просоленный пустынным ветром баобаб, жесткого, как дерево для песчаных каравелл, правящего поселением Белой кости вот уже тридцать зим. Ни разу не дрогнула рука старейшины, и не имело значения, несла она смерть или милость.

Только с наследником не задалось: любимый сын, Эсхат, по шел против воли Хазифа и выбрал в жены дочь рулевого. Хоть и славился ее отец на всю пустыню, да только богам этот брак был неугоден. Детей, не смотря на всю любовь, что пылала в их сердцах, Эсхат и Крисания не на жили. И тогда Хазиф приблизил к себе Бурзука.

Но теперь Крисания в тяжести. Если она родит сына, мальчик унаследует Белую кость.

Если только он не окажется проклят богами.

– Пусть и дальше сень их длани возлежит на ваших головах, – облизнув пересохшие губы, все-таки широко улыбнулся Бурзук. – Ну, хвастайтесь добычей.

Десять весен назад. Великая пустыня

Эльхаат из рода Эсхата принял на плоскую сторону сабли копье противника и несильно оттолкнул его.

Две бронзовокожие фигуры закружились по песку, сцепившись взглядами. Ни один не нападал первым; ни один не желал упасть в потемневший от пота песок. Копье мелькало то справа, то слева со звуком, похожим на свист стрелы. Его холодный край пару раз касался тела Эльхаата, и на бронзовой коже вызревала полоска алых капель. Но мальчик продолжал танцевать, и сабля в его руках мерцала отблеском ночной грозы.

Эльхаат едва сдерживался, чтобы не оглянуться. Ровно позади него, под шелковым навесом, сидел Хазиф. Он смотрел на внука, потирая подбородок; густые темные брови старика сошлись в грозную линию. Эльхаат знал, что в черных глазах деда копится недовольство. Он все еще не нанес противнику решающий удар. Их бой затянулся. Жители селения Белой кости, заполнившие костяные скамьи арены, уже недоуменно переглядывались.