Огни Хякки Яко

И уж тем реже он заговаривал об их первой встрече. Могла ли она представить, что обещавший утешение голос окажется не плодом её фантазии? Пожалуй, будь он и в самом деле наваждением, вся её жизнь могла бы сложиться совершенно иначе. Вполне вероятно, что учитель убил бы её тем злополучным вечером, не подпитайся она силой, которую так кстати вложил ей в руки обладатель таинственного голоса.

Они и правда связаны – не столько кровью, которую она пролила ради собственного спасения, сколько местью.

Пока род Дайго окончательно не прервётся, пока она не уничтожит их всех и не сдержит слова, данного ушедшим, ей не будет покоя.

Кровь за кровь. За одну отнятую жизнь самого родного и дорогого ей человека она готова предать огню весь мир – чтобы после сгореть в этом пламени самой.

2

В этом году за проведение Хякки Яко, Ночного Парада Сотни Демонов, отвечала семья тануки, что жила в Ганрю вот уже не одно столетие. Они настолько прижились среди людей, что даже взяли себе человеческие имена и истинное обличие принимали только в самом крайнем случае. Даже опытные и сильные колдуны с трудом смогли бы признать в них ёкаев – настолько мастерски они подражали обычным людям.

Накануне шествия тануки собрались на зачарованной поляне, куда не было хода ни людям, ни другим духам, и принялись держать совет. После смерти своего мужа почтенное семейство тануки возглавила Юна Абэ, которую даже среди людей звали не иначе как «бабушка Абэ». На поляну она явилась под личиной благообразной низенькой старушки в чистеньком и простеньком кимоно. За ней тенью скользила юная ещё девушка, которой на вид можно было дать не больше шестнадцати. Сюда они добирались тёмными проулками, чтобы никто из случайных прохожих не заметил кончика полосатого хвоста, торчавшего из-под полы кимоно девушки. Духом она была не таким уж и слабым, но тяжёлые дни плена у белой ведьмы заметно подорвали её силы. А на восстановление требовалось время, которого у них попросту не осталось.

– Итак, – начала бабушка Абэ, когда вся её многочисленная родня заполонила поляну. Чтобы все без стеснения расселись, многим жившим среди людей ёкаям пришлось принять истинный облик. Не стала исключением и сама бабушка Абэ – и теперь пожилая тануки окинула поляну строгим взором блестящих тёмных глаз. – Наконец все в сборе.

– Как ты пережила пожар, сестрица? – возопила Ки́ми, троюродная сестра по отцу, с которой бабушка Абэ не виделась уже много лет. Кими с тремя дочерями жила далеко в лесу и выходить к людям не любила. А у бабушки Абэ в последние годы выдавалось всё меньше времени, чтобы надолго оставлять «Толстого тануки» без присмотра и разъезжать по родственникам. – Когда до нас дошли слухи о произошедшем, мне прямо кусок в горло не лез!

С этими словами Кими грациозно взмахнула хвостом, прикрыв нижние лапки и довольно внушительное для тануки её лет пузико.

– Жива, и хвала Дракону, – проворчала бабушка Абэ, смерив сестрицу недовольным взглядом. – Но речь сейчас не об этом. Хякки Яко на носу, и мы должны сделать всё, чтобы князь Содзёбо был доволен.

– Он никогда не бывает доволен, – крякнул То́му. Они с бабушкой Абэ были друг другу настолько дальней роднёй, что она сама порой путалась, кем он ей на самом деле приходился. – Хоть сдери с себя шкуру и надень её наизнанку, этот лысый хрен с горы найдёт к чему придраться!

Кто-то зашикал на Тому, а его супруга, картинно закатив глаза, выхватила у него из лап кувшинчик с крепким вином. В последнее время Тому пил всё больше и уже не мог, как прежде, красоваться у входа в харчевню, не выдав себя особо наблюдательным людям. Если жене так и не удастся отвадить Тому от этой дрянной привычки, то придётся отселить их куда-нибудь подальше, чтобы не позорили всё их славное семейство.

– И в тем большую ярость придёт князь, если Хякки Яко сорвётся, – покачала головой бабушка Абэ.

Шепотки всех возмущённых поведением Тому тут же стихли. На бабушку Абэ обратилось по меньшей мере пять десятков пар глаз.

– Что ты имеешь в виду? – проскрипел дед Ю́дзи, старейший из всех здесь собравшихся. – Почему это вдруг Парад должен сорваться?