Огни рампы. Мир «Огней рампы»

Наконец занавес опустился, и люди, отовсюду хлынувшие к Терри, окружили ее плотными рядами. Там был и Бодалинк, и Невилл, и балерины, и незнакомцы в вечерних нарядах – и все ее поздравляли. Кальверо стоял в стороне и улыбался, его охватили одновременно и радость, и смущение.

А потом он услышал свое имя. Его звала Терри.

– Кальверо! Кальверо! Где вы?

Толпа расступилась, давая дорогу Терри, она показалась и нашла его взглядом. По ней струился пот, волосы прилипли ко лбу.

Без лишних раздумий она подбежала к нему, крепко обняла и уткнулась лицом ему в шею.

– Кальверо! Кальверо! О, Кальверо! – и, к смущению улыбавшегося до ушей Кальверо, она разрыдалась.

– Ну, ну, будет… – отвечал он. – Не простудитесь. Вы же вся мокрая… насквозь мокрая.

После представления Постент пригласил всех на ужин, который должны были накрыть в променуаре бельэтажа. Кальверо просил посыльного передать Терри, что он будет попозже. Но в действительности он не собирался приходить на этот ужин: ему не хотелось испытывать неловкость от встречи с Постентом, на которого он работал в старые добрые времена, когда еще был звездой.

Поэтому, когда все уже готовились садиться за стол, Терри начала волноваться и сказала Бодалинку, что ей хочется разыскать Кальверо. Но Бодалинк ответил, что незачем ей самой ходить, он пошлет кого-нибудь: скорее всего, Кальверо в “Голове королевы” или в “Рассел-Армз”.

Постент сидел во главе стола, рядом с Терри. Он был очень доволен событиями сегодняшнего вечера: ведь его возвращение в театр совпало с сенсационным успехом Терри.

За ужином Терри обнаружила, что справа от нее сидит Невилл.

– Наверное, судьба – это просто старшая официантка, – сказал он.

Она рассмеялась:

– Почему же?

– Она снова сажает нас рядом.

– Я бы сказала, для вас она скорее Немезида, – ответила Терри.

– В таком случае я с радостью принимаю свою судьбу.

– Пожалуй, я это переживу, – с улыбкой ответила Терри.

– Однако, – продолжал Невилл, – хоть молчание и красноречиво, я все-таки намереваюсь сказать вам кое-что совершенно искренне… Сегодня вы были великолепны – примите мои поздравления.

– Благодарю вас.

Она чем-то встревожена, ответил про себя Невилл. Он нежно накрыл ее ладонь своей.

– Вот и все – больше мне ничего сказать. Отныне я буду оставаться красноречивым.

Терри улыбнулась, а потом отвернулась, чтобы послушать Постента, который разглагольствовал о том, в чем секрет хорошего зрелища.

– Артист, может быть, и разбирается в качестве работы, но оценить ее может только хороший театральный организатор. – Тут Постент обратился к Невиллу. – Значит, до вас все-таки добрались.

– Кто? – спросил Невилл.

– Армия. Я слышал, вас призвали.

– Да, это правда, – ответил Невилл.

Терри быстро повернулась к Невиллу.

– Но это же ужасно! – воскликнула она.

– Согласен, – шутливо ответил он. – Эта война зашла чересчур далеко.

Заиграл оркестр, и несколько пар поднялось из-за стола.

– Зато это дает мне возможность воспользоваться вашим патриотизмом. Вы потанцуете со мной? Не можете же вы отказать солдату.

Терри улыбнулась, и они встали из-за стола.

Во время танца оба молчали, но у Терри быстро колотилось сердце.

Бодалинку наконец удалось поговорить с Постентом.

– Ну, что скажете о нашем представлении, шеф?

– Отлично! Превосходно! Тереза была изумительна! А впрочем, устройте репетицию.

– Что-то не так?

– Мы обсудим это у меня в конторе. Позовите всех, кроме Терезы, пусть соберутся у меня послезавтра в десять часов.

Бодалинк оказался прав, когда говорил, что знает, где искать Кальверо: тот сидел в “Голове королевы”, был уже навеселе и веселился дальше, но ни за что не желал возвращаться в театр. Зато он просил гонца сказать Терри, что беспокоиться не нужно, что он устал и скоро отправится домой спать.

После танца Терри разыскала Бодалинка, и тот передал ей слова Кальверо.

– Тогда я лучше поеду домой, – сказала она.

– Я возьму кэб и провожу вас, – предложил Невилл.

Была теплая осенняя ночь, и ехали они молча. В облике безлюдной в этот час Пикадилли мерещилось что-то театральное. Она напоминала пустую сцену. Рабочие промывали сточные канавы, наводя порядок к завтрашнему представлению. Под задернутыми шелковыми шторами, как под закрытыми веками, чернели витрины.

На Оксфорд-стрит[28] кое-где еще медленно вышагивали по тротуарам призрачные фигуры. Терри вдруг вспомнила свою сестру и подумала: что-то с ней теперь?

Когда они приехали, Невилл отпустил кэб: домой он собирался идти пешком.

Терри взглянула наверх – на окно Кальверо. Там было темно.

– Наверное, он уже спит, – сказала она. – Бедняжка, он переволновался.

Невилл молчал.

Она утомленно вздохнула.

– Я и сама уже чувствую усталость.

– Тогда я пойду, – сказал он.

– Наверное, мы еще увидимся до вашего отъезда.

– Нет. Я отправляюсь на фронт уже завтра утром.

– О! – Терри удержалась и больше ничего не сказала. Да и слов у нее не нашлось.

– Прощайте, – сказал Невилл и протянул ей руку.

Терри протянула в ответ свою.

Он нежно притянул ее к себе. Она сделала попытку высвободиться.

– Нет… не надо… – воскликнула она.