Огни Святого Эйдана

— Насколько я поняла, нет. Если ещё учесть, что медицина у них платная, а лишних денег у него не было — всё уходило на детей. К тому же он, по-моему, вообще не осознавал, что собирался в скором времени дать дубаря. До тех пор, пока болезнь не свалила его с ног — он её просто не замечал. И мне не говорил — самой мне даже в голову бы это не пришло. И только тогда, после того, как он обмолвился про свой кашель с кровью, я в первый раз по-настоящему, серьёзно задумалась о нём. Так вот, почему лицо его похудело так сильно и глаза стали такими лучистыми! Проклятая болезнь наложила свой отпечаток. Такие вещи лечатся только на начальной стадии — когда ты ещё даже не кашляешь, просто флюорография обнаруживает на твоих лёгких первые изменения — и тогда тебя гонят в диспансер и заставляют пить препараты в течение нескольких месяцев. То, что он уже кашлял кровью, что у него болело в груди — уже было ясно, что должно было скоро привести к летальному исходу. Слишком поздно было уже гонять его к докторам и начинать лечить это.

Я снова включила ноут и открыла его фотографию на сайте. Одну из последних, что он выкладывал где-то недели две назад. Там, где он держал на руках своих мальчиков и кротко и радостно улыбался. И так же улыбался Томми на его руках — светловолосый,весёлый малыш, действительно похожий на своего папку как две капли воды. Только маленький. И тут, впервые, пожалуй, за всё то время, словно острым ножом прошило меня насквозь осознание моей душевной мерзости и равнодушия; осознание всей чудовищности моего поступка два года назад — когда я сделала аборт, недрогнувшей рукой убила моего малыша — который мог бы быть сейчас как Томми, и улыбался бы сейчас — как Томми... А я лишила его этой возможности. Я лишила его возможности жить, радоваться, смеяться и играть — разве много ребёнку надо для счастья? Господи, да первый снег, первый цветок мать-и-мачехи весною, мамин поцелуй на ночь - уже сделали бы его счастливым! Но разве об этом я думала тогда, когда подписывала своему ребёнку смертный приговор? Нет! Я думала о том, что он будет обузой для меня, что  м е н я  свяжет по рукам и ногам, что испортит  м о ю  внешность и фигуру, что  м н е  будет трудно растить его... Эйдан, парень, которому природой предписано быть более эгоистичным, чем женщина, которому бы щас — в его-то двадцать три года! — по пабам ходить, с друзьями бухать да девок лапать — отказался от этого всего, принёс себя в жертву детям, даже не думая о том, что ему тяжело — ему это даже в голову не приходило! Ведь мог же он, в конце концов, отдать их матери-шлюхе и забить на них — и пусть она делает что хочет, пусть хороводится с мужиками у них на глазах, пусть сбагривает их кому хочет, когда ей надо потрахаться — ведь она же их родила! Но, однако, не она возилась с ними днём и работала по ночам; не она кормила и обстирывала их, не она их одевала-обувала — а он. Он недоедал и недосыпал, гробил своё здоровье — чтобы они были сыты и счастливы. Он, больной, которому самому бы собой заняться — думал о них, а не о себе. А я, женщина, которой сам Бог велел рожать и вскармливать детей — думала о своей фигуре, когда убивала своего малыша! И потом ещё жила с этим как ни в чём не бывало — как будто ничего не произошло...

— Мда, — прокомментировал один из парней, — Мужики растят детей, бабы ставят себе спираль и трахаются со всеми подряд... Куда катится этот мир?

— Мир катится к чёрту, — продолжала она, — Хотя, справедливости ради надо заметить, что из всех мужиков, которых я когда-либо знала — это был единственный случай.

— Может, ему надо было родиться женщиной?

— Нет, он не был похож на женщину. Просто чего-то в нём было слишком много. Слишком много в нём было любви к этим маленьким существам, что заставило его напрочь позабыть о себе, о личной жизни и о всём остальном — и этот избыток в конце концов погубил его...

"Надо что-то делать, — думала я снова и снова, — Надо что-то делать! Надо ехать к нему — но как? Щас пока виза, да пока справки, то да сё... Успею ли я? У меня доход ниже нормы — меня не пустят в Англию с таким заработком, это однозначно! Может, договориться на работе, объяснить ситуацию — чтоб написали мне в справке, что я получаю больше? Но нет, они на это не пойдут — зачем им потом проблемы... Выписка из банка? Но где же я её возьму — у меня нет денег в банке! У меня вообще ничего нет!.. Ехать в Питер, самой идти в посольство, попробовать им объяснить, что я не собираюсь эмигрировать, просто мой друг очень болен, у него маленькие дети, и мне надо быть с ними? Чушь! Кто мне поверит?! Оставить им в залог всё, что у меня есть? А у меня ничего нет, даже комнату, и то снимаю..."