Огни Святого Эйдана

— Но я хотела...

— Хотеть и сделать — не одно и то же. Ну, какой героический поступок ты совершила, страдая о его смерти? Полезла в драку из-за ножниц? Отрезала себе волосы? Это говорит скорее о твоей глупости, чем о героизме...

— Да, это была глупость. Но ты же не знаешь, что я чувствовала...

— Это не извиняет тебя, — продолжала Ира, — Хочешь поговорить об этом? Что ж, давай разберём эту твою историю.

Когда этот твой Эйдан заболел — ты что сделала? Как ты говоришь,ты з а х о т е л а поехать к нему. А поехала? Нет. Ты даже в посольство не пошла. Ты даже не попыталась сделать что-то. Просто подумала-подумала, нашла кучу отговорок и причин, почему тебя не выпустят из страны — и забила на это. Потом, в течение десяти дней, вообще даже не интересовалась, как он там. А эта твоя формулировка "Был онлайн — значит, живой" — меня вообще убила! То есть, по-твоему, если человек ещё живой — то и хуй бы с ним, да? И только когда он уже мёртвый, можно погоревать и побиться головой об стену — а пока живой, чё о нём заботиться!..

Теперь дальше — когда он умер, ты, как ты говоришь, "загорелась идеей" усыновить его детей. А что ты для этого сделала? Написала другу? И только? Во-первых, ты должна была прежде всего написать его бывшей или его сестре — так как они этим несчастным малышам единственные близкие люди, и в первую очередь, надо было спрашивать у них. Ах, ты боялась его сестры! И бывшей тоже боялась! А как же ты тогда собиралась их усыновлять? Ты же не вчера родилась, должна была, кажется, понимать, что такие дела не делаются без согласия близких родственников! Да и вообще мне кажется, не собиралась ты их усыновлять. Дурью маялась просто — сама себя хотела обмануть и убедить в том, что ты якобы "исправляешься". Знаешь, очень удобная позиция оправдания перед собой и перед остальными — "я хочу, но не могу ничего сделать"...

— Но я ведь и правда не могла — ты знаешь это!

— Допустим, — продолжила Ира, — Допустим! Да, ты не могла. А если бы могла? Ну, представь — если бы не было виз и пограничного контроля, если бы ты могла просто сесть в самолёт и полететь куда тебе надо — ты бы вот прям села и полетела!

— Да, и полетела бы!

— Хорошо. Ты бы полетела. А дальше что? Ты хоть себе представляешь, что значит ухаживать за тяжело больным человеком? Ты думаешь, это как в книжке про Наташу Ростову и Андрея Болконского? Сентиментальные беседы у постели больного и держания за руку? Нет, моя дорогая — это тяжёлый труд! Ты бы смогла денно и нощно ходить за ним, убирать за ним — да-да, убирать! — смогла бы? К тому же, такие больные как он, как правило, капризны и раздражительны — ты думаешь, он бы тебя благодарил? А дети? Их тоже надо кормить и приглядывать за ними! Смогла бы ты всё это вытянуть на своём горбу? Сомневаюсь.

— Почему ты сомневаешься? Откуда тебе знать, смогла бы я или не смогла!

— Да потому что. Тебя хватило бы максимум на три дня — а потом бы ты сдулась. Вспомни, что было, когда твоя тётя родила ребёнка — пока он не родился, ты всё жила в романтических иллюзиях, а когда тебе пришлось реально столкнуться с этим — что произошло? Да, дети это не только радость, они кричат по ночам, писаются и какаются, и кормить их надо по часам, и пелёнки стирать! А ты же этого не выдержала! Так как же ты собиралась усыновлять этих английских детей — или, может, ты думала, что у них организм устроен по-другому, что они писают радугой, а какают разноцветными бабочками?

В компании грохнул взрыв хохота.

— Скажешь тоже!..

— Не, ну а чё? Это же правда!

— Значит, по-твоему, — с обидой произнесла рассказчица, — По-твоему, значит — я ни на что не гожусь, да?

— Я этого не говорила. Реально, я не знаю, на что ты годишься. А, впрочем... — подумав, сказала Ира, — Впрочем — давай проверим! Хочешь?

— Хочу... Но как?

— Я так поняла, в швейном цеху ты больше не работаешь — продолжала Ира, — Стало быть, тебе нужна работа! Хочешь, по возвращении в город я устрою тебя в больницу, где я работаю? Медсестрой, правда, тебя не возьмут — для этого учиться надо, но ты можешь работать там санитаркой! Образование и опыт для этого не требуется, к тому же у нас катастрофически не хватает рабочих рук — так что место для тебя всегда свободно! Ну, как? Пойдёшь?

— Почему бы и нет... — не очень уверенно ответила рассказчица, — Только ты скажи, что от меня требуется?

— Выполнять всю самую чёрную и тяжёлую работу. Мыть полы и туалеты, перестилать постельное бельё, ухаживать за тяжёлыми больными — переодевать и кормить их с ложки, выносить за ними утки, возить их на каталке на процедуры, мыть и подмывать их. Платить тебе, конечно, будут копейки — но мы сейчас говорим не о деньгах, ведь так? Если твоё желание встать на путь исправления и самоотречения — не пустые слова, то эта работа как раз для тебя...

— Хорошо, — поспешно сказала она, — Я согласна.

— Ну, что ж — договорились! В таком случае, завтра же устраиваем тебя в мою больницу.

— Слушайте, а дождик-то прошёл! — заметила Алёна. И тут только, выглянув из-под тента, ребята заметили, что дождь прошёл уже давно, и небо перед вечером прояснилось.