Огни Святого Эйдана

— Что ж — будем собираться! — вставая, распорядился Слава, — Парни — сворачивайте палатки! А вы, девушки, пакуйте вещи. Тент я сам сниму и отнесу всё в лодку. К семи нам надо успеть на станцию...

Все встали и оживлённо принялись паковать вещи.

— В путь, господа!

— Ну и слава богу, засиделись.

Глава 13

Утро в хирургическом отделении городской клинической больницы было напряжённым. Ночью доставили несколько больных с аппендицитом, одну старушку с грыжей и ещё двоих с панкреатитом. В палатах мест не было — и больных из реанимации привозили и ставили койки прямо в коридоре.

— Бардак какой! — ворчала медсестра Ира, протискиваясь с капельницей между койками, — Что ж их всех к нам-то везут — соседнее отделение почти пустое! Не пройти, не проехать... Ну, куда везёшь? Глаза-то разуй!! — прикрикнула она на санитарку, везущую на каталке ещё одного больного, — Не видишь разве, что места нет?!

Санитарка, некрасивая, робкая на вид, коротко стриженная девушка, очевидно, новенькая, нерешительно остановилась с каталкой.

— Дак, куда везти-то? Мне Лидия Михайловна сюда велела...

— Лидия Михайловна ей велела! А сама ты не видишь, что койку ставить некуда! Вези в шестое отделение, ставь там...

Санитарка молча повезла каталку назад. Старуха на каталке, очевидно, неходячая, запричитала:

— Ох, шо ж вы творите-то, ироды, мать вашу!.. Вязут, вязут — куды вязут сами ня знают... Больному-то ни покою, ни места... Ох, ироды...

— Сейчас, бабуль, — кротко сказала санитарка, — В шестом отделении вас положим...

— Ды сколько разов говорить — я в туалет хочу!

— Сейчас, сейчас, бабуль, — она остановила каталку на полдороге, — Господи, где же утки-то? Сейчас, бабуль...

— А ну, посторонись! Вези — чего встала-то на пути, ворона! — прикрикнула на неё пожилая баба-санитарка со шваброй и ведром.

— Дак, это... старушка в туалет хочет...

— Ничего — потерпит! Ты довези сперва — потом уж за уткой пойдёшь!

Окончательно сбитая с толку, молодая санитарка повезла старуху дальше. Но, пока она её довезла, наконец, до места, старуха не выдержала — и обмочилась.

— Ироды... Пропада на вас нету...

— Сейчас, сейчас, бабуль... Господи — где же простыни?..

— У сестры-хозяйки, — сказала пожилая санитарка, — Беги, возьми чистое бельё — я помогу переодеть...

Пока переодевали старуху — больная с соседней койки, дама лет сорока, только что перенёсшая аппендицит, капризно простонала:

— В этой больнице кто-нибудь обратит на меня внимание, или нет?! Я уже целый час прошу позвать медсестру и снять этот грёбанный катетер! Если вы сейчас же не снимите его — я сниму его сама! И, обещаю — у вас будут большие неприятности!!!

— Ох... Сестра!.. Сестра!.. Укол!.. — стонала другая старуха на соседней койке.

— Бардак! Бардак! Это же бардак какой-то! — ругалась больная с катетером, — Позовите главного врача, я буду жаловаться!..

Оглушённая этими стонами и криками, молодая санитарка кинулась к дверям.

— Эй! Ты куда это? — окликнула её пожилая.

— Я медсестру позвать...

— А простыни ссаные кто заберёт — я, что ли? На, в стирку отнеси, замочи — потом медсестру позовёшь...

Санитарка взяла обгаженные простыни, понесла замачивать. Запах был такой отвратительный, что у неё начались рвотные позывы. Но некогда было трястись: надо было ещё позвать медсестру в палату и поменять памперс ещё одному лежачему больному — а потом ещё вымыть туалеты, которые она за утренней беготнёй так и не успела... Только после обеда, во время тихого часа, она смогла, наконец, удалиться в свою подсобку, чтобы передохнуть немного. Её мутило от хлора, которого она нанюхалась, замачивая грязное бельё — и от этого ужасного запаха мочи и говна, который, как ей казалось, преследовал её даже здесь.

— Господи, как тяжело — Эйдан, как тяжело!! — вслух проговорила она по-английски, — Я не представляла, что будет ТАК тяжело, Эйдан!! Помоги мне, прошу тебя — дай мне сил вынести этот крест... Ты видишь меня оттуда — правда же, Эйдан? Видишь, как я стараюсь — дай же мне воли побороть в себе этот эгоизм и отвращение, дай мне сил справиться с моим долгом...

— Ты чевой-то тут бормочешь? С кем это ты говоришь? — окликнула её напарница, пожилая санитарка.

Молодая вздрогнула.

— Ни с кем...

— Да? А мне послышалось... — и пожилая, поставив чайник, уселась рядом. — Умаялась, девк, с непривычки-то? Ну-ну... А ты как думала — эт тебе не халва, а больница!

И, разлив по кружкам чай и достав баранки, принялась есть их, макая в чай.

— Да... Эт ишо ничего — тут, в хирургии-то, тяжёлых почти нет, после операции только пару раз утку им поставишь да пару бамперсов одному старику на всё отделение сменишь... Да пару белья... И всё! А вот работала я, девка, в неврологии, с инсультниками-то — от это тяжёлые были! У кажной палате, почитай, лежачие — под себя ходють, одному бамперс не успеешь сменить — дак море под себя напрудит... И кормить их надо, лежачих-то — с ложки, сами оне глотать не могут...

Приход больной женщины в халате прервал их беседу.

— У нас в палате градусник разбили... Убрать бы надо...