Огонь Ассургины

Таким образом, город делился при помощи каналов на три концентрических пояса. В самом верхнем из них, примыкавшем непосредственно к территории дворца, были расположены беговое поле и огромные общественные сады. Большая часть правительственных учреждений находилась в этом поясе. Там же находилось здание для иностранцев – настоящий дворец, в котором все иностранцы, посещавшие город, на все время пребывания пользовались гостеприимством.

Частные дома и храмы занимали следующие два пояса. По обширной равнине повсюду раскинулись виллы – резиденции богатого класса. Сравнительно бедная часть населения жила в районе нижнего пояса, а также по ту сторону внешнего канала, у самого моря. Их дома более тесно жались друг к другу».

– Вот еще интересное: «В дни своего наибольшего расцвета Город Золотых Врат насчитывал более двух миллионов жителей. А общее число народонаселения всей Альт-Ланды в эпоху расцвета тольтекской подрасы достигало двух миллиардов».

Вед-Джан закрыл фолиант и взглянул на притихших друзей:

– На этом все. Вопросы?

– Как я понимаю, – задумчиво произнес Томас, – на этом история Альт-Ланды не закончилась?

– Конечно, нет! – добродушно усмехнулся библиотекарь.

– Когда мы можем продолжить знакомиться с ней?

– Да, когда? – поддержал друга Бахрей.

Библиотекарь улыбнулся:

– Как только управитесь со своими делами! Возвращайтесь, я всегда рад видеть вас. На сегодня все. Вам надо еще собраться в дорогу. Как говорили древние тольтеки: «Пусть луч солнца всегда освещает ваш путь!»

Глава 15. Неожиданный поворот

Из Чинк-Тана вышли рано утром, когда солнце только багрянило облака над хребтами далеких перевалов. Муш выглядел непривычно без своего желтого одеяния. Кожаная куртка, широкие полотняные штаны и высокая войлочная шляпа с узкими полями делали его похожим на простолюдина. Только ухоженные руки с длинными пальцами да тяжелый посох с костяной загнутой рукоятью выдавали в нем служителя храма или чиновника.

Томас тоже по настоянию Бахрея поменял одежду. Под кожаную безрукавку он надел шелковую броню, а сверху пончо. Безрукавку он выбрал из-за обилия в ней карманов – удобно было прятать футляры с ключами, а пончо потому, что оно удачно скрывало серебряный пенал на поясе от чужих глаз.

Бахрей остался в той же одежде с железной шляпой и коротким мечом на поясе. Свое пончо и все, что посчитал необходимым взять в дорогу – от зажигалки до лепешек, – он сложил в сумку и теперь шагал вслед за Мушем, негромко напевая мотив какой-то давно забытой песни.

Выйдя из ущелья, путники оказались на развилке дорог. Одна, выложенная плитами, шла прямо, другая, грунтовая, поднималась вверх и пропадала в расщелине.

– Нам туда! – Муш указал рукой на расщелину. – Необходимо сменить маршрут, чтобы запутать врага. Пусть думает, что мы двинули в Исапу.

– А что мы там забыли? – поинтересовался Томас.

– Там порт и можно сесть на судно. У вас ведь есть судно?

– Оно в Шкабо, – буркнул Бахрей, вся эта затея с изменением маршрута ему не нравилась.

– Никто не говорил, что мы пойдем в Исапу. Туда ходу недели две. Мы покружим немного по горам и окажемся на широкой дороге, что ведет в столицу. К этому времени приспешников врага распознают и нейтрализуют. Во всяком случае это не моя воля, а распоряжение Матри-Сити.

– Ну, если только Матри-Сити, – без особого энтузиазма пожал плечами Бахрей.

Он был не в восторге от предложения «покружить немного по горам». «Но раз назвался… тут уж ничего не поделаешь. Настоятельница знает, что говорит», – подумал Бахрей.

Он тяжело вздохнул, поправил лямку сумки на плече и пошел вверх по грунтовой дороге. Томас последовал за ним. Замыкал шествие Муш. Прежде чем войти в расщелину, он несколько раз оглянулся.

К вечеру вышли к горному селению. Дома, или шалы по местному наименованию, дружно льнули друг к дружке и к скальному откосу позади них. Они напоминали Томасу семейство опят, теснившееся на пне.

Шалы располагались в несколько рядов. Плоские крыши одних служили двориками для других. Трудно было разобраться, где начинается одна и заканчивается другая.

Шалы были выложены из прямоугольных известняковых блоков или речной гальки, с глухой стеной, обращенной на улицу или то, что можно было так назвать – тесный проход, зажатый между высокими стенами. Эти проходы прорезали селение, пересекались между собой. Подъемы сменялись спусками. В этих кривых улочках можно было затеряться не хуже, чем в лабиринте.

Вокруг селения на горных склонах располагались террасы. Узкая каменистая дорога, петляя в скалах, жалась к ним и подходила так близко, что можно было рассмотреть в междурядье высокого маиса крупные оранжевые цветки тыквы, весело глядевшие на мир из листьев-лопухов. Стебли маиса густо обвивала фасоль со свисающими зелеными стручками.

Около крайней двухэтажной шалы Муш остановился.

– Здесь мы будем ночевать, – сказал он, – хозяева предупреждены. Это что-то вроде корчмы, но местного значения.