Огонь и сталь (СИ)

— Обливион подери эту погоду, — пробормотал колдун, нервно озираясь по сторонам. Помилуй Акатош, словно чернилами Скайрим поганые даэдра залили! Смеются, небось, сейчас, глядя, как человек напуган. Огоньки Айварстеда практически растворились в ночи, но он может еще успеть вернуться до того, как небо рухнет множеством холодных капель осеннего дождя на спящие горы. Огонь в ладони мага обратился крохотным светящимся шаром, который мягко взлетел в воздух, сиянием отпугивая ночной мрак. В таверну можно не идти, за пару септимов фермеры могут пустить путника на ночлег, а утром… утром уйти раньше, чем проснется Деметра. Северянин протяжно застонал, словно от боли. Он любит ее. Ее нельзя не любить. Но мириться больше не может. Если ей так нравится быть монстром, чудовищем, которым пугают детей — пусть. Но тогда Довакин придется выбрать — или ее проклятье, или ее муж. Онмунд невесело усмехнулся. Найдутся сотни желающих утешить Драконорожденную в ее печали, разделить одиночество… и ложе. Даже болезнь бретонки не станет помехой для некоторых. Ревность, едкая, разъедающая, тягучей волной нахлынула на колдуна, светящаяся сфера мигнула и погасла, осыпавшись вереницей искр под ноги юноше. Норд глухо чертыхнулся. Нужно успокоиться, магия — структура капризная, непредсказуемая. Новый осколок света выхватил из темноты хрупкую фигурку, закутанную в какой-то балахон. От неожиданности Онмунд шарахнулся в сторону, хватаясь за кинжал. Сквозь спутанные грязные волосы на мага испуганно смотрела пара впалых карих глаз. Зачарованный огонек отражался в них, заставляя призрачно мерцать. Первая холодная капля сорвалась с неба и, упав, медленно скатилась по щеке норда.

— Ты еще кто?! — грубо выпалил он, делая шаг вперед. Девушка испуганно взвизгнула, выставила руки перед собой, будто защищаясь. Юноша попытался улыбнуться, но руку от рукояти кинжала не отнял. — Не бойся, я тебя не обижу…

— Помогите, — голосок тонкий, почти детский, — прошу вас… моя семья гибнет… мы так слабы… скоро умрем, все умрем… — она шмыгнула носом, безвольно опустила руки. Плащ соскользнул с узеньких плеч, и маг увидел, что на ней практически ничего нет. Замызганное холщовое платье, разорванное на груди, едва прикрывает костлявые коленки. Онмунд метнулся к ней и уже почти поднял упавший плащ, как внезапно длинные тонкие руки обхватили его за шею с неожиданной силой. Лицо девушки, мертвенно-бледное, оказалось совсем рядом.

— Эй, постой, что ты?.. — резкая острая боль вынудила его замолчать, что-то теплое заструилось по его шее и груди. Юноша, чувствуя, как подгибаются колени, попытался оттолкнуть вампиршу, но сила словно покидала его тело вместе с кровь, которую жадно урчащая нечисть слизывала с его кожи.

— Ты мне сразу понравился, — жарко прошептала она, — нашего мага убили недавно. Поганые стражи Стендарра! — девушка оскалилась, и угасающим сознанием юноша успел заметить, как кожа на ее лице собирается складками, а в глазах вспыхивает безумный огонек. Когда ночь заплакала, Онмунд уже не чувствовал колких поцелуев ее слез. Все тело сковало таким холодом, что маг ощущал себя мертвым, пусть сердце его и продолжало биться.

***

— Он бросил меня! Бросил! — надрывные рыдания Деметры пугали Лис. Малютка не понимала, почему еще совсем недавно счастливая и всем довольная девушка вдруг так безутешно рыдает. Девочка заерзала на коленях Тинтур, пытаясь укрыться в ее объятиях, и ткнулась мордочкой в плечо эльфийки. Босмерка рассеянно погладила ее меж крошечных рожек.

— Он говорил, что… что любит меня! А сам… сам… — слов стало не разобрать из-за бесконечных всхлипов. Плач Довакин, наверное, слышен на всю таверну. Лис дрожала, всем тельцем прижимаясь к Белому Крылу. Слезами горю не помочь, но эльфка молчала. Пусть лучше сейчас выплачется, завтра уже будет легче.

За стенами «Вайлмира» шумела непогода. Слава Йаффрэ, если к утру гроза стихнет. Тинтур очень хотелось увидеть радугу. В Фалинести после дождя радуга яркая и висит совсем низко над деревом, кажется, протяни руку и дотянешься. В Скайриме они, напротив, далекие, бледные и размытые, но не менее красивые.

— Все будет хорошо, — прошептала Тинтур, — он вернется еще. Мужчины — дурни в своем большинстве.

— И Вилкас твой тоже?! — зло откликнулась Деметра, обращая к ней заплаканное лицо. Светлые волосы падали ей на глаза, растрепавшаяся коса змеей извивалась за спиной, пальцы терзали мягкий ворс шкуры. Всполох ярости быстро потух, и магесса смотрела на эльфку раненым олененком. Белое Крыло улыбнулась и, по-прежнему держа Лис на руках, опустилась на край кровати. Аргонианочка выскользнула из ее рук и пробралась под бок бретонке, свернувшись клубочком. Девушка улыбнулась сквозь слезы и устроилась рядом с девочкой.

— Вилкас — особенно, — босмерка вздохнула, теребя бусинки своего браслета, — это же он спрятал письмо от Братства.

— Что?! — глаза Слышащей вспыхнули возмущением. — Да как… как он посмел?!

— Не хотел меня отпускать…