Огонь под пеплом

Этот разговор одновременно обрадовал и озадачил Чернышева: неужели Бернадот настолько неосторожен, что уже не скрывает своей застарелой ненависти к Бонапарту? Не может быть, чтобы он вел себя так, не чувствуя крепкой поддержки за своей спиной. Визит к французскому посланнику, барону Алькье, всё разъяснил: пока Саша боролся с коварной стихией, Наполеон прислал в Стокгольм ультиматум: пальба из пушек по английским кораблям у шведских берегов и конфискация их грузов — или война с Францией, дав на размышление пять дней.

Получив тревожную депешу от Лагербильке, король слег в постель, вокруг него суетились врачи, поэтому официальную ноту Алькье вручил Бернадоту. Королевский совет был охвачен паникой, оказавшись меж двух огней: закрыть порты для англичан — лишить страну последних средств к существованию, вступить в войну с Францией — немыслимо! "Не обращайте на меня внимания, — сказал министрам Карл-Юхан, — я готов исполнить любые решения, какие вы сочтете нужным принять".

Он написал подробное письмо Наполеону: если Швеция объявит Англии войну, все ее торговые суда в Америке будут захвачены, а вся страна останется без соли, поскольку до сих пор ее поставляли только англичане; экстраординарные расходы на армию составят не меньше семи-восьми миллионов, не считая средств на укрепление Карлскруны и флота, а казна пуста, в магазинах и арсеналах — шаром покати. "Но поскольку все эти соображения, сир, меркнут перед желанием угодить Вашему Величеству, Король и Его совет остались глухи к воплям нищего народа и было принято решение о войне с Англией — единственно из почтения к Вашему Величеству и чтобы убедить клеветников в том, что Швеция, обладая мудрым и умеренным правительством, стремится только к миру на море". Война была объявлена восемнадцатого ноября.

— В Лондоне смеются, а в Стокгольме посмеиваются, — с горечью сказал Алькье.

И растолковал удивленному Чернышеву: кто же воюет на море зимой, в сезон штормов? Саша чуть не стукнул себя по лбу: мог бы и сам сообразить! Да и торговые суда вряд ли отважатся выйти в море в такую погоду, какую он испытал на самом себе.

На следующий день Чернышев был приглашен к кронпринцу обедать (Бернадот выпросил у короля разрешение нарушить конституцию, запрещавшую наследнику престола обедать наедине с иностранцем). Разговор, как и следовало ожидать, зашел о войне и континентальной системе. Карл-Юхан кипел, бурлил, негодовал: он тридцать лет служил Франции с оружием в руках, проливал свою кровь на полях сражений и намеревался принести пользу своему отечеству в Стокгольме, поддерживая мир и приязнь между нациями, но не в ущерб же шведам, доверившим ему свое будущее! Вы знаете, что ответил Бонапарт на письмо о финансовых затруднениях Швеции? Предложил набрать офицеров и матросов для французского флота, стоящего в Бресте, и платить шведскому пехотному полку жалованье из французской казны! Бернадот написал, что это противно шведским законам, и что же сделал Наполеон? Приказал французским и датским корсарам захватывать шведские суда в Балтийском море, наложил эмбарго на "купцов", ждавших погрузки в портах Германии, а их команды велел силком отправлять в Брест, в Тулон, в Антверпен! Короля завалили жалобами, а протесты шведского правительства в Париже и слушать не хотят!

— Я лучше погибну с оружием в руках, нежели унижу нацию, которая избрала меня, чтобы управлять ею! — с чувством воскликнул Бернадот. — Шведы — гордый народ, Наполеон найдет здесь вторую Испанию! Да и что он сможет нам сделать, если мы безопасны со стороны России?

Чернышев повторил ему уверения Александра в дружбе и союзе.

Пора было отправляться в Париж. Во время отпускной аудиенции Бернадот передал Саше письма к Наполеону и Полине. Вернувшись к себе на квартиру, Чернышев заперся изнутри, нагрел над свечой тонкий и острый стилет, аккуратно отделил сургучные печати и скопировал оба письма, чтобы отправить списки государю. Послание Наполеону состояло из смеси упреков и заверений в преданности, Полине Бернадот горько жаловался на ее брата и на свою судьбу. С помощью того же стилета Саша запечатал письма снова. Депешу от Алькье он из осторожности вскрывать не стал. Посланник и так рассказал ему довольно: Швеция начала вооружаться — но против Англии ли? У него большие сомнения на этот счет…

За пять дней в Стокгольме Чернышев успел переговорить со всеми министрами и большинством дипломатов, его донесение государю заняло шестнадцать листов. Курьер с пакетом помчался в Петербург, а Саша покатил по почтовому тракту в Гельсингборг.

27