Огонь подобный солнцу

Он поборол желание посмеяться над Джеком. Эти люди уже не казались ему такими плохими. Разве Морт не говорил: мы все американцы? Может, он сам виноват в том, что не хочет помочь. Что-то врезалось ему в запястья; он потянул, пытаясь избавиться от этого, но ничего не получилось.

— Джек, — позвал он. Прозвучало как-то невнятно, как с перепоя. Нужно почетче. — Джек?

— А?

— Ты не поможешь мне? Что-то врезается в руки.

— Охотно. — Джек встал, его лицо было в тени. — Я отвлеку тебя от этого. — Он сильно ударил Коэна в промежность. Коэн хотел было согнуться, но не смог из-за наручников, державших его руки. Жуткая боль пронзила его. Он выгнулся. Джек достал из чемодана какую-то черную палку. — Я здорово играл в бейсбол. Перебивал мячом левую стойку на четыреста двадцать футов. Знаешь как?

Коэн пытался сосредоточиться.

— Немного похоже на апперкот, вот и вся хитрость. Смотри.

Палка со свистом врезалась Коэну в ребра, послышался треск сломавшейся ручки. Он не мог кричать; не мог вдохнуть воздух, обрушившийся на него красными волнами. Подняв сломанную палку, Джек бил его по голове, плечам, ребрам, ногам. Кто-то кричал. Он попытался закрыть рот, заставить его замолчать, но крик не смолкал. Удары прекратились. Голос был не его. Его вырвало кровью.

Она держала сломанную палку. Она кричала на Джека. Он не мог разобрать слов. Джек тряс головой, глядя в сторону. Она залепила ему звонкую пощечину.

Она продолжала орать, и Джек спустился вниз. Он принес кофейник с теплой водой, полотенце и умыл Коэну лицо, стирая с рубашки кровь.

— Скотина, — повторяла она, — кретин, ублюдок!

— Он сам напросился, — промямлил Джек.

— Сначала он должен нам ответить. А потом делай что хочешь, кретин! Кретин! — Повторяя это слово, она будто бы успокаивалась и наконец села на ящик, подергивая себя за волосы. Коэн сплюнул. — Прибери на полу, Джек, — сказала она.

* * *

Комната меняла цвета. Вместо стены позади нее падал искрившийся всеми цветами радуги водопад. Он закрыл глаза, но разноцветный поток продолжал падать вниз и под сомкнутыми веками. Голоса. Перед ним стоял похожий на огромный воздушный шар Морт.

— Знаешь, что сделал Джек? — пытался сказать Коэн, но слова ему не давались.

Она что-то говорила Морту. Джека не было видно. На него пристально смотрел человек с волосатыми руками. Лицо было сморщенным, как у старой обезьяны. Коэн посмотрел вниз, пытаясь сдержать приступ тошноты. Половицы расходились, словно рельсы на разъезде. Слой пыли на них кое-где прерывался влажными пятнами. Вокруг шляпок гвоздей виднелись следы ударов молотка.

Морт бы ему помог. Он видел это. Надо было быть просто откровенным, чтобы угодить ему. Он искренне старался найти в себе то, что могло бы понадобиться Морту.

— Руби, принеси ему воды, — сказал Морт. Вода текла изо рта по подбородку. Морт уселся на ящик. — Продолжение допроса подозреваемого Самюеля Коэна, 22.57, тот же состав, то же место и дата, — проговорил он и потянулся. — Как ты сюда добрался?

— Я доехал на машине Дитера до Базеля. — Коэн улыбнулся. Морт не улыбался. — Я сказал что-то не так? — Его голос, казалось, исходил не из горла, а раздавался откуда-то с макушки.

— Нет-нет. Продолжай.

Коэн вспомнил про Альфонса. Он обещал мальчишке ничего не говорить про него, но нужно было помочь Морту.

— Со мной был Альфонс.

— А это еще кто?

— Не знаю. Он просто был здесь.

— Где, черт побери?

— В этом… городке рядом с границей, где они задержали машину. Не могу вспомнить.

— Базель? Гейнфельден? Зэкинген?

Он силился помочь Морту. И наконец радостно произнес: «Мюлуз!» Но Морта не обрадовало и это. Может, он просто притворяется, что ему нужна помощь. Он пытался вспомнить, кто такой Морт и откуда он взялся.

— Не могу вспомнить, кто ты, — пробормотал он.

Морт снял пиджак. Он распахнул рубашку. Его огромное лоснящееся плечо было замотано чем-то белым.

— Твоя работа, — сказал он, — я знаю, что ты не хотел, но ты ранил меня.

Коэн остолбенел. «Как же я мог ранить Морта?»

— Я постараюсь это исправить, — сказал он.

Морт обрадовался.

— С кем ты говорил в Эксе?

— Со многими! — Ради Морта он вспомнит их всех.

Морт, казалось, опять расстроился.

— Ты говорил им о том, что произошло на горе?

— А что произошло?

— На Сен-Виктуаре. Ты убил девушку.

Перед глазами Коэна возникла безголовая кукла. Из шеи, как из крана, текла кровь.

— Я?

— Испанскую цыганку, проститутку, — впрочем, это неважно, — голос Морта звучал успокаивающе. — Ты кому-нибудь об этом рассказывал?

Стропила закачались в нарастающей жаре. Жара была просто ощущаемой, она словно двигалась, стремительно стекая волнами с крыши на пол и, поднимаясь равномерными толчками, обволакивала стропила. Теперь уже и стропила ходили ходуном, словно рычаги; пол начал вздуваться, половицы с треском выгибались вверх. Краснота, пробивавшаяся между половицами, охватила его ноги. Он пытался кричать.

— Что такое? — участливо спросил Морт.

— Огонь!

— Огонь?

— Пол горит.

Взглянув вниз, Морт кивнул.

— Кому ты рассказывал о Непале?

— О Непале?