Огонь с небес

Но тогда он перестанет быть русским. И они все перестанут быть русскими. Потому что все — не может быть больше одного, точно так же как и один — не может быть больше всех. Если забыть про это простое и жестокое правило, то можно, например, не спасать попавших в беду сослуживцев, рискуя взводами и ротами ради одного человека. А потом… можно будет не спасать попавших в беду гражданских, которые сами виноваты, что сунулись в зону боевых действий. И вот когда такое будет — не будет армии. Потом — не станет и страны.

И потому Аскер отрицательно покачал головой. С улыбкой.

— Хорошо подумал, русский?

Аскер улыбнулся еще шире.

— Что тебе надо, русский?! — раздраженно крикнул бородач. — Я тебе сказал, как есть все, клянусь Аллахом, не соврал. Что тебе эта баба, ты ее… что ли? Она мать твоих детей? Отдай ее, и все кончится…

Аскер снова с улыбкой покачал головой.

— Убогий ты.

Бородач сделал шаг — но остановился.

— Как знаешь, русский. Пусть будет, как Аллах пожелает. Какой смертью умрешь, знаешь. Десять минут у тебя есть. Аллаху Акбар.

— Что там?

Картинка с беспилотника казалась нереально четкой. Черные, едва различимые углы терриконов, белые фигурки — у машин, у стен…

— Расходятся, господин капитан. Он не согласился.

Капитан презрительно хмыкнул.

— Конечно, не согласился…

— Каков будет приказ?

— Ничего не предпринимать. Продолжать глушение…

— Господин капитан! — отозвался оператор от соседнего пульта управления, — наблюдаю движение, скрытное. Цель пытается скрыться…

Капитан подошел, посмотрел.

— Приказ — цель уничтожить. Огонь по готовности, ручное наведение…

Самарканд. Недалеко от медресе Шердор. Часом ранее

Самарканд. Мы дошли. Город в песках, воспеваемый русскими и британцами, волею судьбы, путеводная звезда нашего главного противника — 22САС, полка Специальной авиадесантной службы Его Величества. Думаю, светлейший граф Сноудон, вы не отказались бы сейчас быть здесь, рядом с нами. Однозначно бы не отказались.

В последнее время многое стало казаться иным. Хотя выводы тут делать сложно, да и какие тут выводы сделаешь: граф Сноудон, королевский егермейстер, убил своего агента, потому что тот пытал и хотел убить женщину. А те, кто вроде на нашей стороне, кто носит нашу форму, пытают и убивают. Женщин, своих товарищей… ему все равно. Эти уроды просто так не остановятся.

Откуда они взялись? Кто научил их такому? Они что, повредились умом?

Нет, я и раньше знал, что зло — многолико, безжалостно и встать на его сторону — проще простого. Знал я и то, что существует предательство. Но представить себе такое, что целые группы людей станут на сторону зла, что никто из них не остановится, не прекратит это…

Мы прибыли в Самарканд обычным рейсом автобуса. Остановились в восточной части этого древнего города на старом постоялом дворе, видевшем, наверное, еще караванщиков. После чего Араб развернул в комнате полевой центр управления, используя станцию «Парус»[36] и защищенный ноутбук армейского образца. Я вышел в город, для того чтобы попытаться понять ситуацию и купить прессу.

Самарканд — древний город, ему две с половиной тысячи лет. Весь центр объявлен неприкосновенным, там даже рекламу размещать нельзя, а в некоторых местах — и электрические провода. Тем не менее город жив, на окраинах идет типичная городская жизнь, наполовину русская, наполовину местная, с отчетливым интернациональным колоритом. На углу торговали чебуреками, было не продохнуть от гари дизельных моторов, чуть дальше — типичный афганский дукан. Чем там торгуют — не знаю, но заходить почему-то не хочется.

Ага, вот… Надпись на идиш[37]. А на стене — еще и на пантофеле. Вероятно, хулиганы написали, да… Мне сюда.

Толкнул дверь, звякнул колокольчик — и я оказался в типичной еврейской лавке, в которой можно купить всего понемногу, и даже то, чего нет на прилавках. Отлично…

— Салам алейкум… — поприветствовал я хозяина, типичного еврея, с вытянутым лицом и печальными глазами, — или лучше сказать «шолом алейхем…»?

— Говори, как хочешь, старому Иосифу все равно, — сказал хозяин. — Чем можем служить?