Огонь с небес

Опасно встал у самого люка, схватился за поручень — и открыл огонь. Выстрел, второй… механизм гранатомета настолько хорошо поглощал отдачу, что он вел огонь с одной руки, забросив через плечо ремень и натянув его.

Вспышка на земле блеклая, но он знал, что такое разорвавшаяся граната. Еще одна… и тут все, что было хорошо, в один момент стало плохо. Он заметил движение в темноте, движение у самой машины… попытался прицелиться… но одной рукой прицелиться было невозможно. Выругался, схватил гранатомет другой рукой, балансируя в летящем вертолете у самой грани, нацелил оружие в цель. Но потерял две-три секунды, которых ему и не хватило. Выстрелил он — и выстрелил от машины ракетчик. Сначала показалось, что ракета пройдет мимо… но тут вертолет тряхнуло, начало разворачивать… он попытался схватиться за поручень — но не нашел, не нащупал его. И в этот момент разлетающимися осколками толкающего винта окончательно сорвало решетку, моментально создался крутящий момент — и вертолет закрутился на месте, как балерина на льду. Капитан даже крикнуть не успел — его вышвырнуло из десантного отсека, и он полетел в темноту…

Его вышвырнуло из десантного отсека, и спасся он чудом. Спасла низкая высота. И вертолет рухнул не на него.

Капитан пошевелился. Потом встал на четвереньки, неуверенно — и тут его буквально вывернуло наизнанку, прямо себе на руки.

Араб

Разбитая при падении рожа кровоточила и болела так, как будто в нее вгрызался сам дьявол. Или… когда ему было девять лет, он додумался поиграть с грызущей кость собакой… В больнице его починили… это было первое его по-настоящему серьезное ранение, можно сказать. Память об этой боли навсегда осталась с ним…

Он перевернулся на спину, оттолкнувшись руками. Руки тоже саднило. Облачность, которая стояла почти всю ночь, внезапно начала рассеиваться, в прогалы между туч светил ярко-острый полумесяц луны. Кровь в его потустороннем свете казалась черной.

Надо идти… Даже если подыхаешь — все равно надо идти, черт тебя дери.

Сначала он сел. Автомат выпал из рук, он мог быть и ниже по осыпи, и выше… искать его — совершенно не было сил. Просто удивительно, как он отстегнулся от прочнейшего ремня и упал… но и это выяснять — тоже не было ни времени, ни сил.

Араб достал пистолет. Теперь они на равных…

Только бы еще раз не упасть…

Воронцов.

Вспышка. Крики и валящийся от разрыва потолок. Заходящий на цель вертолет и тяжесть охотничьего карабина в руках — единственного, который еще может остановить наступающих британцев. Все было так, как тогда. И все было по-другому.

Тогда — британцы убивали русских, а русские — британцев. Теперь — русские убивают русских, и нет этому конца.

Каляев… Однокашник, ставший заговорщиком и убийцей. И предателем…

Я очнулся от жара. Рядом что-то горело, и горело весело.

Я открыл глаза — получилось открыть только один, другой не открылся, залепленный какой-то гадостью. Сначала я даже не понял, что произошло — мелькнула мысль, что я уже в аду и черти вот-вот бросят меня в топку. Что я заслужил — на все сто, потому что каждый выгребает по делам его, и кто какую кашу заварил — тому такую и хлебать. Потом я понял, что в паре десятков метров от меня на земле догорает вертолет…

Потом я понял и еще кое-что. Кто-то оттащил меня от машины. Кто-то обстрелял вертолет уже после падения и зажег его — так просто он загореться не мог, у него протектированные баки. Кто-то обстрелял его бронебойно-зажигательными почти в упор — и от этого он загорелся. Кто-то тащил меня — вон следы волочения, видимо, подумав, что я тяжело ранен. И этот кто-то…

Араб!

Где-то вдалеке хлестнули выстрелы. Один — затем еще два. Пистолетные — но быстро, как из пулемета. Охота продолжалась…

И я не мог не принять в ней участие. Дикая охота, охота без правил, первобытная охота. Двое смертельных врагов — и один из них не увидит рассвет.

Я попытался встать — не сразу, но у меня это получилось. Сначала на четвереньки, потом попытался встать на ноги — и упал. Снова… вставай, ты же никогда не сдаешься! Ты не можешь сдаться!

Потому что русские не сдаются!

Новое падение. Голова как чумная.

Лечь, закрыть глаза — и ни о чем не думать. Ты и так сделал сегодня больше, чем в человеческих силах.

Нет, ты встанешь. Ты встанешь и пойдешь по следу. И будешь идти по нему, как бладхаунд, кровавая гончая, пока у тебя есть хоть какие-то силы, пока ты не упадешь замертво. Так велят тебе долг и честь.

Ты — русский дворянин. Ты — офицер русского флота.

И ты встанешь, черт тебя побери…

На четвертый раз мне удалось встать на ноги и принять более-менее устойчивое положение. Вдалеке гремели выстрелы…