Огонь с небес

Я сунул руку под бронежилет и достал пистолет, о котором не знал даже Араб — такой способ носить пистолет, на внутренней части бронежилета, мне подсказал североамериканский морской пехотинец из спецотряда, который охранял меня, когда я работал в САСШ. В бронежилете есть что-то вроде амортизирующей подушки из специального вспененного материала, чтобы пуля, которая попадет в бронежилет, не поломала тебе ребра. Вот тут я вырезал углубление, как в кейсе для хранения оружия, и присобачил туда на клей держатель для пистолета — не кобуру, а именно держатель. В него вложил пистолет. Напротив сердца — пуля, даже если попадет в бронежилет, встретит на своем пути пистолет — и он тоже защитит меня.

Это был «браунинг FNP-45», армейская полупластиковая модель, четырнадцать патронов в магазине, сорок пятый калибр и очень тяжелые пули Golden Dot, по двести гранов каждая. К пистолету был небольшой лазерный прицел.

Я включил прицел — зеленый луч сказал мне о том, что прицел исправен. Щелчок предохранителя. Четырнадцать патронов в магазине и один в стволе — должно хватить.

И я пошел туда, где гремели выстрелы — в сторону гор.

Араб

— Каляев! Я тебе…

Араб закашлялся, не договорив. Грохнули два выстрела — он не успел среагировать, но пули прошли совсем рядом. Следующий раз может уже не повезти.

Хотя Каляев явно ранен. В нормальном состоянии он бил точно из любого вида оружия…

И он тоже ранен.

Араб упал грудью на землю, тяжело дыша. Попытался восстановить дыхание, чтобы рука не гуляла и можно было стрелять точно. Оставалось только понять — куда стрелять…

— Эй, Каляев! Может, поговорим, ты, сукин сын!

Ответа не было. Выстрелов — тоже. Они находились на самом краю орошаемых земель — тут на горных склонах были виноградники, из-за засушливости они давали совершенно чудесное, густое, как глицерин, красное вино. Только русские могут додуматься заниматься виноградарством в Средней Азии. Но вот именно сейчас виноградники были не к месту. Здесь можно искать человека целый день и не найти.

Немного восстановив дыхание, Араб поднялся на ноги… и уловил краем глаза странную тень на земле всего в нескольких метрах от него. Среагировать он не успел — град пуль опрокинул его на землю…

Жутко болело все тело. Пистолетным пулям не взять бронежилет — но кажется, обе руки были прострелены. Он лежал на спине, как выброшенная прибоем на берег рыба… и чувствовал себя при этом не лучше…

— Вот теперь и поговорим…

Араб увидел темную фигуру на фоне серебристого света луны. Попытался пошевелить рукой — пуля ударила совсем рядом, осыпав его пылью.

— Не надо. Все равно не успеешь.

— Ты… тоже.

— Я уже успел.

— Мразь…

— Я — мразь? Это ты мразь, полковник. Вы двое — разрушили то, что создавалось годами, ублюдки сраные…

— Усташ…[59]

— Что ты сказал?! Что ты сказал, с…а?!

Новый выстрел — совсем рядом, снова поднявший пыль.

— Ты же… за деньги предал.

— За деньги? Да срать я хотел на деньги. Деньги — это инструмент.

— Для чего?

— Для революции, господин полковник казаков. Как бы вы не ненавидели это слово. Они для революции…

Воронцов

Капитан первого ранга Каляев совершил всего одну ошибку — если бы он ее не совершил, я был уверен в том, что он разобрался бы и со мной точно так же, как разобрался только что с Арабом. Кстати, нет, ошибки было две. Даже три. Первая — он подумал, что я мертв, не пустив мне пулю в голову — только тогда можно было быть уверенным в том, что я и в самом деле мертв. Вторая — подстрелив Араба и выбив у него из рук пистолет, он подумал, что тот безопасен, и решил с ним поговорить — как в дурном синематографе, злодей хочет объяснить хорошему парню, что заставило его стать злодеем. И третья — он, как и большинство стрелков, сосредоточился на цели, не видя ничего вокруг себя — и подпустил меня метров на двадцать.

То, что он говорил — я не вслушивался и слышать особо не хотел, меня это мало волновало. Мне просто надо было подобраться поближе — на верный выстрел.

Я поднял пистолет — и только тогда включил лазерный прицел. Зеленое пятнышко задрожало на щеке капитана.

— Эй, подонок! — крикнул я.

И выстрелил — дважды «дабл-тапом», так, как стреляют североамериканцы, прежде чем капитан первого ранга Каляев успел что-то предпринять. Этот ублюдок совершил целых три ошибки — я же не собирался совершать ни одной. И две пули сорок пятого калибра — вполне достаточное правосудие в данном случае.

Араб был ранен, и ранен довольно тяжело, — я насчитал целых три дыры, еще от нескольких пуль его спас бронежилет. Хорошо, что Каляев стрелял в него армейскими, пистолетными оболочечными пулями — иначе было бы куда хуже…

Использовав оба его пакета и один из своих, я перевязал Араба, как смог. Вколол промедол, на руке затянул еще и жгут. То ли от боли, то ли от промедола Араб пришел в себя.

— Мы…

— Победили, — сказал я. — Он мертв.

По моим прикидкам, до дороги было километров семь. Не факт, что у нас хватит сил пройти эти семь километров. Но и оставаться здесь — нельзя.

— Я… он подловил меня…

— Он мертв. Ты победил. Мы победили…