Огонь желаний

Если бы Нэнси Спарлинг была рядом, девушка не придавала бы этому значения, но от необходимости противостоять в одиночку все внутри у нее сжалось от страха.

Она открыла сумочку, достала несколько писем, которые ей дала Нэнси, и билеты на поезд.

Одно из писем Вада прочитала. Оно было отправлено из отеля "Мерис" и адресовано ее матери в Нью-Йорк.

В нем по-французски, с нарочитой пышностью говорилось:

"Имеем честь сообщить вам, что номер, который вы заказали для вашей дочери, мисс Эммелин Хольц, и для мисс Нэнси Спарлинг, самый лучший и самый роскошный в нашем отеле..."

Далее следовало описание всех удобств, которые были к услугам тех, кто останавливается в "Мерисе".

Вада внимательно прочитала письмо. Затем обратилась к Чэрити.

- У меня есть идея.

- Какая, мисс Вада?

- Мама заранее заказала для нас номер в гостинице, но, естественно, у них нет сведений о наших внешних данных - моих и мисс Спарлинг.

- К чему это? - удивилась Чэрити.

- К тому, что они не знают, как мы выглядим.

- Вам понадобится только сообщить, кто мы.

- Да, - согласилась девушка, - но я знаю, что Нэнси Спарлинг никогда не останавливалась в "Мерисе". Это мама выбрала для нас отель. Нэнси говорила, что она обычно жила в "Бристоле", который, между прочим, предпочитает и принц Уэльский.

- Я уверена, что в "Мерисе" нам будет очень удобно, мисс Вада. В последний раз, когда мы с вашей матушкой были в Париже, то жили в "Риволи", но нам там не понравилось, поэтому миссис Хольц решила отдать предпочтение "Мерису".

- Значит, они тебя тоже не знают, - тихо заключила Вада.

Чэрити взглянула на нее с недоумением, а девушка продолжила:

- Мне не хотелось бы говорить, кто я такая. Как ты думаешь, мне не сложно будет выдать себя за мисс Спарлинг?

- Почему вы хотите это сделать, мисс Вада? - с удивлением спросила Чэрити.

- На случай, если там окажутся журналисты. Предположим, они напишут во французских газетах, что я вместе с тобой остановилась в "Мерисе"; это сообщение может перепечатать "Нью-Йорк геральд", и мама таким образом все про нас узнает.

- О, мне бы это никогда не пришло в голову! - воскликнула служанка. Конечно, ей все это не понравится. Говорю вам, мисс Вала, она это не одобрит!

- Знаю, - согласилась Вада, - поэтому, думаю, у меня неплохая идея: когда мы приедем в отель, я скажу, что мисс Эммелин Хольц задерживается и прибудет позднее и что я - мисс Нэнси Спарлинг, ее спутница. Разве это не здорово!

Чэрити обдумывала то, что предложила Вада.

- Ну что вам сказать... Я не вижу в этом ничего плохого. Мне, конечно, не хотелось бы, чтобы ваша мать узнала о том, что вы затеяли. Лично я все это не одобряю. Мисс Спарлинг не следовало бы предлагать вам ехать сюда одной. Она меня просто удивляет! Это совершенно невообразимо!

- Поэтому, Чэрити, будет намного лучше, если никто не узнает, кто я.

- Но я могу забыть и не назвать вас "мисс Спарлинг"!

- Не думаю, чтобы кто-нибудь услышал, как мы разговариваем, - улыбнулась Вада. - Но если кто-то и услышит, мы объясним, что "Вада" - прозвище, а это так и есть!

Девушка увидела, что Чэрити обеспокоена, и продолжила:

- Ну кто будет задавать вопросы? Мы никого в Париже не знаем. Мисс Спарлинг сказала, что не собирается давать мне никаких рекомендательных писем: она считает, что французы вряд ли поверят, как и моя мама, что я живу в гостинице одна и меня никто не сопровождает.

- Со мной вы будете в полной безопасности, мисс Вада, - заверила Чэрити.

Путешествие поездом оказалось долгим и утомительным. Далеко за полночь они наконец приехали в Париж.

Город еще не спал. Впечатление было такое, что в ночном отдыхе здесь никто не нуждается.

От вокзала они ехали в экипаже, и Вада зачарованно смотрела в окно. Они проезжали мимо высоких серых домов с деревянными ставнями на окнах - их-то Вада как раз ожидала увидеть, но бульвары ее заворожили и оказались намного оживленнее, чем она представляла.

Из окна экипажа девушка видела прогуливающихся парижан, которые казались совершенно беззаботными, и кафе со столиками, выставленными прямо на улицы. У столиков сидели посетители, оживленно беседуя за стаканчиком вина, и вино от необычно яркого освещения витрин и фасадов играло всеми цветами - янтарным, зеленым, желтым, розовато-лиловым.

Экипаж свернул на площадь Оперы.

"Гранд Опера" - нарядное, великолепное здание Гарнье, отделанное золотом и мрамором, было похоже на романтический сказочный замок.

Вада спрашивала Нэнси Спарлинг об оперном театре.

- Это нечто грандиозное: роскошное, немного пошловатое, веселое, таинственное и впечатляющее зрелище, - ответила она.

Девушка знала, что в этом театре была самая большая сцена в мире.

Они ехали теперь по улице Мира, центру парижской изысканности и изящества. В этот час ночи знаменитая улица была почти безлюдна.

Затем экипаж въехал на Вандомскую площадь. Над зданием министерства юстиции и домом, где жил Шопен, уходила ввысь огромная белая колонна Траяна <Позже/>известна как Вандомская колонна.>, водруженная здесь в честь Наполеона Бонапарта.

- Все это просто великолепно! - восхищалась Вада.