Ограниченная территория

Химик взглянул на меня так, будто видел на моём месте её. Я же, не в силах вздрогнуть, лишь констатировала, насколько сильно сейчас её напоминаю. Плечи мои сразу защекотали чужие пряди волос, а лоб под скрывающей его чёлкой покрылся испариной. Однако при всём желании я не могла бы сдернуть с головы некомфортный парик из натуральных волос. Как и тяжёлое украшение с шеи — цепь, с которой в районе декольте свисала крупная золотая брошь в виде креста, усыпанного в центре рубинами и алмазами. Наряжая меня в шёлковое жёлтое платье с V-образным вырезом на груди, Химик решил прикрыть ювелирным изделием шрам от устроенной им мне операции на сердце. Платье, к слову, было красивым и в обычной жизни бы мне непременно понравилось: с открытой спиной, длиной до колен, отрезное по талии, оно украшалось широким чёрным поясом, а лямки на плечах в складку умело скрывали бретельки бюстгальтера для кормления. Сегодня Филин подобрал мне весьма плотный и прилегающий, а главное — снабжённый хорошими прокладками. Честно говоря, меня удивляло, что в таких неблагоприятных условиях молоко не только не пропадало, но и вырабатывалось так, что порою не хватало бутылочек для сцеживания. Вероятно, причиной тому были авторские отвары Химика, но мне больше хотелось думать на психологическую установку — цель когда-нибудь приложить дочку к груди.

— Я ведь любил её. И до сих пор скучаю по ней, — пробормотал он, отстранённо глядя на меня. — Но теперь понимаю: когда смотрю на тебя, скука становится уже не такой невыносимой.

Заиграло другое произведение известного композитора, невероятно нежное и красивое.

«Мелодия слёз».

Филин встал. Облачённый вместо привычного халата в солидный костюм, он выглядел до отвращения важно и импозантно.

— Её любимое. Как и «Лунная соната». Ей нравилось слушать, как я исполнял их на фортепиано. Илона вообще любила ценить искусство. Как и я.

Без слов Филин подошёл ко мне, поставил на ноги, словно куклу, и отвёл в сторонку от столика. Знакомый запах его терпких духов въедался мне в нос.

Теперь мы медленно покачивались в такт музыке. Влево-вправо. Ещё раз влево и снова вправо. Одна рука Химика покоилась на моей талии, другую он вместе с моей правой выставил вперёд. Мою левую ладонь псих уместил на своём плече. Это была пародия вальса — упрощённая и механическая.

— Жаль, что Илоне пришлось меня покинуть так рано, — выдохнул он мне в ухо. — В определённом смысле она сама выбрала такой путь. Да… да.

Следующий вздох Химика был более сдавленным, сильным.

— А я ведь давал ей шанс. Пытался уговорить её… не делать глупостей. Пытался спасти. Тогда… да и потом тоже. Но женская натура, к сожалению, эмоциональна. В итоге моя жена меня покинула.

Поскольку для танца Химик придал моей голове положение вровень с его лицом, я была вынуждена смотреть на глаза мужчины: оба блестящие, с виду одинаковые. Но я-то понимала: на месте левого глаза всего лишь протез. Правда, сделанный настолько искусно и натурально, что при незнании не различишь ни за что; даром что Химик успел приноровиться к нему, синхронизируя работу глаз так, что разница между настоящим и поддельным глазом была почти незаметна.

— Но так не должно быть, — он покачал головой. — Самообман, призрак желаемого — слабое утешение… Тебя у меня нет. И я не могу тебя оставить. Прости… Илона.

Легко, как пушинку, он развернул меня лицом к столику и указал за него, на продолговатый стол у стены. На нём в держателях располагались две пробирки. В одной содержимоебыло молочно-серебристым, в другой — бесцветным.

— Помнишь ещё одно наше исследование, Илона? Серотонин-иммунореактивные клетки. Почти шесть лет минуло с твоей смерти, прежде чем я заставил себя продолжил работать над тем, что осталось. Прежде чем вывел на основании имеющихся результатов это необычайное вещество. А потом ещё одно. Обе работы, Илона, я тоже посвящаю тебе. Они будут стоять с тобой вечно, дорогая.

Ещё раз тронув меня за подбородок, Химик убедился, что я смотрю туда, куда нужно. Расширенными от ожидания страха глазами я могла только мигать, ощущая, как всё сильнее заходится в беге сердце.

— Тебе бы понравилось, — прошептал он. — Серебристого цвета — твоего любимого, вот как совпало. Новый антидепрессант, механизм действия которого основан на восстановлении циркадного ритма. Гораздо эффективнее имеющегося аналога — агомелатина. Помимо этого, может использоваться для коррекции нарушений сна. Преимущество данного препарата перед обычными снотворными в том, что механизм его действия подразумевает собой этиотропное лечение бессонницы. Кстати, в составе присутствуют компоненты моей особенной крови.

От его поцелуя в висок по моему телу вниз пробежала цепочка холодных мурашек. По моей обнаженной спине скользнула ладонь — от столь холодного касания каждый волос на коже встал дыбом. Даже если бы мои движения не были скованы вызывающим кататонический эффект препаратом, я всё равно бы сейчас не смогла шевелиться. Разве что непроизвольно дёрнулась бы от брезгливости.