Ограниченная территория

«Сегодня похоронили Арнольда Константиновича. Никто из нашей группы так и не понял точно, что с ним случилось. Синдром внезапной смерти вследствие нарушения обмена серотонина — такое предположение мне пришлось озвучить журналистам насчёт причины его смерти, но на самом деле я в это не верю. Глупо и непредсказуемо. Всему должна быть объективная причина, но как докопаться до правды, я не имею понятия. Доступа к протоколам вскрытия мне не дали. Павел Матвеевич просил меня не лезть в это дело и обещал разобраться сам — но я-то знаю, ему не до этого. Как ни странно, ещё удивляет спокойствие Миши. Вот он, если хотел, мог бы уговорить отца заняться расследованиемили хотя бы уговорить доверить мне информацию о состоянии здоровья Арнольда и о результатах вскрытия. Однако он тоже убеждает меня забыть обо всём…»

Следующая запись была сделана уже в конце января две тысячи двенадцатого года — после того, как Павел Филин и его дочь Виктория погибли в ДТП, а Михаил с травмами очутился в больнице.

«28.01.12 Мишу сегодня выписали. Я знаю, он очень жалеет, что не смог присутствовать на похоронах отца и сестры. Держится он, я скажу, довольно неплохо. Даже ни разу не плакал — по крайней мере, при мне. Завтра собирается выходить на работу. Признаюсь — за два года совместной жизни я так и не привыкла к его сдержанности и невозмутимости. Может, дело ещё в том, что я сама не такая…»

Ещё несколько записей были вновь посвящены расследованию смерти коллеги. А с марта Илона вновь начала уделять внимание поведению мужа.

«19.03.12

Всё-таки после смерти отца Миша стал скрытным. Всё чаще он куда-то уходит. Говорит, что ему необходимо побыть одному. Однажды сообщил, что пошёл в библиотеку НИИ, но я сама в тот момент была там, а его не заметила. Да, библиотека большая. Но ведь Миша указал место, где именно сидит. Когда я туда зашла, его там не было… Потом он убеждал меня, что я перепутала. Может быть, он и прав, дело во мне? Я, правда, очень за него волнуюсь и стараюсь его поддержать, как могу.

Кое-что в наших отношениях, к счастью, не изменилось. Он также выдвигает различные теории, которые мы с ним потом с жаром обсуждаем. Мы также изучаем книги рекордов Гиннеса, выискиваем в них самые потрясающие достижения и придумываем, смеясь, как выполняли бы их сами. В такие моменты Миша кажется прежним, и легко вообразить, будто всё совершенно в порядке. Вот только, к моему величайшему сожалению, это не так, и с каждым новым днем я в этом убеждаюсь. Если бы я только знала способ, как быстро и эффективно ему помочь… Но Миша даже не говорит со мной о проблемах. Уверяет, будто бы всё хорошо. Но я-то вижу, что нет…»

24.03.12