Огранка. Первая книга декалогии «Гравитация жизни»

Каждое лето, как, впрочем, и каждую осень, зиму и весну, на время школьных каникул родители отправляли меня к своим родителям, которые жили в одном селе, только на разных улицах. Село называлось Козаровка и в моем детском восприятии ассоциировалось исключительно с козой, хотя коз тогда в хозяйстве держали крайне редко, предпочитая коров. По одной из версий, еще при крепостном праве пан Козаринов из соседнего села Куриловка выселил на эти земли своих крестьян, основав село Козариновка (Козаровка), а позже эти земли и лес были проиграны в карты польскому пану Прушинскому, который в середине XIX века перевез с собой в Козаровку из села Бовкун своего повара – лучшего повара на всю Киевскую губернию, – моего прапрадеда Грицька (Григория) Пономаренко с семьей. В любом случае в детстве вопросы генеалогии меня не волновали, а коза была гораздо понятней какого-то пана.

Дом бабушки Гали, мамы моей мамы, находился на окраине, в самом что ни на есть медвежьем углу, «в закутке», как тогда говорили. Возможно, выделяя участки под застройку, сельский совет предполагал развитие села в эту сторону, но наш кирпичный добротный дом так и остался крайним на улице.

Во дворе располагались многочисленные хозяйские постройки, где квартировала всякая живность, дальше простирались шестьдесят соток огорода – честь и совесть моего детства, – за которым начинались бескрайние колхозные поля. Чуть в стороне от дома темнела лесополоса, высаженная для защиты почвы от эрозии и степных суховеев. За ней начинались глубокие яры, извилисто спускавшиеся к заросшей балке, по которой раньше протекала река Синява. В давние времена в русле этой реки били мощные родники, водились рыба и даже раки. Весной река широко разливалась, подтапливая окрестные луга, огороды и даже крайние от луга хаты. Именно по причине регулярного подтопления семья бабушки Гали, жившая раньше в центре села на улице, идущей вдоль луга, вынуждена была просить сельсовет о выделении нового участка под застройку. Несколько раз местные жители пытались родники заглушить, но каждый раз они опять вскрывались. В конце концов, человек победил природу, родники ушли под землю, река обмелела и затянулась илом, превратившись в тонкий, пересыхающий ручеек с полчищами лягушек, а семья так и осталась жить в новом доме, на выделенном в закутке участке. Дальше, за балкой, чернел старый лес со жгучей крапивой, от которой, как говорила бабушка Галя, у свиней нарастало правильное сало – тонкое, с широкими прослойками мяса. Дважды в неделю бабушка ходила за ней в лес, чтобы потом в измельченном виде добавлять в корм животным. Когда я сильно напрашивалась, она брала меня с собой, и вот тогда начиналось настоящее приключение.

Солнце едва катилось к закату, бабушка Галя доставала острый серп, хранившийся под потолком в сарае, заматывала его в старое, заплатанное рядно, и мы отправлялись в лес. Я бежала впереди, прокладывая дорожку среди высокой травы, пытаясь как можно дальше оторваться от бабушки. Незаметно подкрадывались сумерки. На краю балки я всегда останавливалась, брала бабушку за руку и дальше настороженно шла рядом, прислушиваясь к пугавшим звукам, доносившимся из темного леса. Зловеще скрипели стволы деревьев, высоко в кронах шумел ветер, и птицы кричали в глуши. Огромные корневища старых деревьев, вывернутых бурями из земли, напоминали длинные щупальца страшных чудовищ, стоящих на страже. Казалось, стоит мне сделать хотя бы шаг, и они тут же схватят и утащат в глухомань. Бабушка расстилала на траве рядно, заходила в самую гущу высокой крапивы и, подхватывая стебли рукой, начинала жать. Крапива яростно сопротивлялась, беспощадно обжигая кожу на руках и ногах, но бабушка всегда повторяла, что это полезно и что таким образом разгоняется «дурная», застоявшаяся кровь. Собрать крапиву необходимо было до выпадения вечерней росы, чтобы потом листья не запрели. Когда копна на рядне становилась выше меня, бабушка ее слегка утрамбовывала, связывала концы рядна косынкой и, чуть пригнувшись, забрасывала себе на спину. На обратном пути мы несколько раз останавливались, чтобы передохнуть и смочить распухшие от крапивы руки свежей росой. Бабушка говорила, что вечерняя роса вбирает в себя пыльцу лекарственных луговых трав и оказывает какое-то особое целебное воздействие не только на кожу, но и на организм в целом.