Огранка. Первая книга декалогии «Гравитация жизни»

И хотя человек использовал мак с давних времен и в своем хозяйстве применял не только зерна, но и листья, стебли и головки, в конце 70-х – начале 80-х годов XX века богатые маслами и белками маковые зерна использовались преимущественно в кулинарии, являясь основой традиционной рождественской кутьи и прекрасной начинкой для пирожков и рулетов. В 1987 году решением Совета Министров СССР культивирование мака и конопли на территории страны было запрещено, а в Уголовном кодексе и в Кодексе об административных правонарушениях тут же появились соответствующие статьи. Как и в случае с коноплей, производство мака внутри страны было прикрыто, зато появилась увесистая статья бюджета в валюте по импорту соответствующей продукции из-за рубежа, позволив странам-поставщикам с учетом объемов огромного советского рынка существенно расширить собственные плантации и укрепить экономику своих стран.

Вступив в бой с растениями, государственная машина их победила, но вот то, ради чего всего все это затевалось, – борьба с наркоманией, – оказалось сродни сражению Дон Кихота с ветряными мельницами. Итогом кампании стало то, что всеядную наркоманию, переключившуюся на синтетические заменители, государство победить так и не смогло, зато лишилось важных для экономики страны направлений, традиционных и востребованных сельскохозяйственных культур, а бюджет страны – части валютных поступлений. Вместо того чтобы сконцентрироваться на выведении новых ненаркотических видов конопли и мака, развивая тем самым отечественную науку и экономику, близорукая советская система в очередной раз рубанула под корень, выплеснув с водой и ребенка. Тем не менее в детстве глобальные экономические вопросы меня не волновали, а вот отсутствие у бабушки Гали в огороде привычных алых цветов, а на столе рождественских пирожков с маком, несомненно, затронуло, и я никак не могла понять, почему из-за каких-то там наркоманов меня лишили любимого лакомства.

Дома и дворы села были настолько похожи друг на друга, что улицы напоминали длинные нити с нанизанными нарядными бусинками в голубых окантовках. В огородах выращивали одни и те же овощи, в садах росли одинаковые фруктовые деревья, а на клумбах – схожие цветы. Дом бабушки Гали был всегда нарядно побелен, а двери и рамы выкрашены в лазурный цвет. Весной у калитки за домом зацветала сирень, под окнами вспыхивали огненные искры тюльпанов, передающие эстафету розовым и вишневым пионам, прозванным нами почему-то «шпионами», после которых вся улица погружалась в тонкий аромат жасмина.

На углу дома кудрявилась клумба с барвинком. Среди тугих, блестящих, словно натертых воском листиков были рассыпаны маленькие синие цветы с пятью нежными лепестками и желтой серединой, образовывавшие невероятно эффектный ковер, на котором так любил качаться наш кот Кирилл. Даже зимой, под снегом, листики барвинка оставались темно-зелеными, и я часто украшала ими снеговиков, словно лавровыми венками головы мифических героев.

Возле колодца рос пышный куст калины, посаженный прабабушкой лет тридцать назад. На Украине к калине всегда относились по-особенному, словно в этой красной ягоде отражалась душа народа: о ней слагали песни и легенды, гроздьями калины украшали свадебный каравай, вышивали на рушниках, а девчата вплетали ее в свои венки. Осенью я делала из калины бусы, нанизывая красные твердые ягоды на длинную нитку, которой хватало на три-четыре оборота вокруг шеи, а зимой в дело шли калиновые косточки. После первых заморозков бабушка развешивала гроздья калины на балке в сарае, каждый раз повторяя, что это особенная ягода и в ней секрет здоровья. Как может храниться секрет бабушкиного здоровья в такой маленькой ягодке, я не понимала, и воображение живо рисовало картинку из сказки о Кощее Бессмертном, хранившем секрет собственной смерти на кончике иглы, которая находилась в яйце, яйцо – в утке, утка – в зайце, а заяц – в сундуке, подвешенном на цепях на дубе. Каждый день бабушка съедала несколько ягод, складывая красивые красные косточки от них в баночку – мне на бусы. Бусы из сухих косточек в форме сердечек мне настолько нравились, что даже ночью я не хотела с ними расставаться, считая, что они волшебные. Все детство я продолжала верить в их чудодейственную силу, а повзрослев, оценила эффектность и красоту приятно шуршащих бус и браслетов из косточек калины, сделав их частью своего гардероба в стиле этно, популярного тогда в среде моих друзей-хиппи.