Огранка. Первая книга декалогии «Гравитация жизни»

Когда моя мама была совсем маленькой, бабушка Галя развелась с ее отцом и замуж больше не вышла. Муж сильно пил, а уехав однажды в Керчь на заработки, вернулся оттуда с другой женщиной и, поселившись на соседней улице, создал новую семью, забыв о своей первой жене и ребенке. Душевная боль оказалась настолько сильной, что до конца своих дней бабушка, похоже, так и не смогла его простить, навсегда вычеркнув из своей жизни и жизни дочери, запретив им видеться, превратив отца в чудовище, которым постоянно пугала. Властная и с сильным характером, она давила и требовала беспрекословного подчинения, и стоило маме не послушаться или проявить свою волю, бабушка тут же начинала собирать ей беленький узелок с вещами, угрожая выгнать к «батьку». Ни мне, ни сестре о нем никто никогда не рассказывал, сохраняя строгое табу, и лишь однажды на мой прямой вопрос бабушка ответила, что отец мамы был алкоголиком и что его уже нет. Но однажды, когда моей сестре Зое было лет двенадцать, возле магазина к ней подошел мужчина, сказал, что он ее дед, и пригласил к себе в гости. В гости сестру, конечно же, бабушка не отпустила, объяснив, что нет никакого деда и что возле магазина был кто-то из местных пьяниц. Высокая, дородная, с правильными красивыми чертами лица и длинной русой косой, она, конечно же, привлекала мужчин, некоторые даже пытались свататься, но, обжегшись один раз, бабушка Галя больше никого так и не смогла пустить в свое сердце. Переезд единственной дочери из села в город бабушка восприняла крайне болезненно и впоследствии до конца своих дней упрекала маму в том, что та ее бросила. В молодости, сразу после свадьбы, муж бабушки Гали хотел забрать ее в свой дом, но она отказалась, сказав, что не оставит родителей. Может, именно поэтому решение моей мамы уехать из села в город настолько сильно задевало бабушку.

После смерти своих родителей бабушка Галя осталась одна в большом доме, с хозяйством и огородом. Жизнь в полном одиночестве, в «закутке» наложила тяжелый отпечаток на ее психическое состояние, усилив существующие проблемы и породив новые. Нередко, когда мы с родителями собирались домой, бабушка начинала плакать, рассказывая, как ей будет одной плохо. Вырастив меня и Зою с пеленок, она была безгранично к нам привязана, жила нашей жизнью, и, когда, повзрослев, мы стали реже к ней приезжать, а потом и вовсе уехали в далекие города, бабушка переживала это так же мучительно, как и когда-то отъезд мамы. Родители неоднократно предлагали ей переселиться в Канев, где пустовала детская комната, но уезжать из села в «тюрьму», как назвала бабушка жизнь в городских квартирах, она не хотела и продолжала изводить маму упреками, надеясь, что та однажды вернется. Свою единственную дочь бабушка очень любила, повторяя, что живет только ради нее и ее семьи. Каждый раз, уезжая из села домой, мы везли огромные сумки продуктов, которые нам собирала бабушка, отдавая буквально последнее яйцо или кусок мяса. Как только у нее появлялась свободная копейка, бабушка тут же откладывала на сберегательную книжку мне или сестре, повторяя, что это «на свадьбу».

Постепенно психическое состояние бабушки Гали ухудшалось, а ее рассудок ослабевал. Вместо упреков уже начался шантаж, вылившийся в две попытки уйти из жизни, чтобы, как говорила бабушка, маму «совесть замучила за смерть матери». В обоих случаях счеты с жизнью бабушка сводила как раз накануне приезда родителей в село, в расчете на то, что успеют спасти. В преклонном возрасте бабушка перенесла операцию по удалению катаракты. Вернувшись из больницы, она, несмотря на предостережения врачей, в первый же день пошла полоть огород, чтобы, как она говорила, люди не смеялись, что сорняком зарос. Целый день бабушка провела на жаре, в согнутом положении, а вечером, решив полить клубнику, еще подняла ведро воды из колодца. После этого в ее глазах что-то нарушилось, и постепенно она практически полностью ослепла. Оставлять бабушку одну уже было нельзя, и, несмотря на все протесты, родители забрали ее к себе. Потеря зрительной связи с миром еще больше ослабила ее разум, и в течение двух последних лет она обездвижено лежала в кровати, целыми днями слушая радио. После вскрытия врач сказал, что еще никогда не встречал, чтобы у человека в восемьдесят четыре года внутренние органы оставались настолько здоровыми. Как бы то ни было, но задолго до этих событий, в годы моего детства, бабушка Галя была для меня самым любимым щедрым человеком на свете, человеком, который дарил мне свое сердце и ассоциировался исключительно со словом «доброта».