Огромный черный корабль

В этот момент Лумис на мгновение ослеп: представительница амазонок технически развитого общества сумела вскрыть люк. и яркий сноп света озарил кабину. Сержант Жаба застонала и прошипела чуть слышно:

— Кукла, погляди, что у меня на спине, погляди, слышишь.

— Сейчас. — В образовавшуюся чуть приоткрытой дверцей щель рядовой особого батальона внимательно осмотрела улицу, ее правая рука сжимала оружие. — Никого нет, — наконец констатировала она вслух, поворачивая голову.

— Посмотри, что у меня сзади, слышишь, — снова промямлила Жаба и вдруг зашлась икотой.

Длинноволосая резко обернулась и обозрела начальницу долгим, излучающим превосходство и ненависть взглядом. Под этим взглядом та замерла, даже перестала икать и потянулась к выроненному игломету. Реакция у Куклы была мгновенной: тяжелый каблук вдавил ладонь Жабы в пол и повернулся на ней слева направо. Глав-сержант стонала, видно было, как на ее глаза накатываются слезинки.

— Не надо глупить, Жаба, — дьявольски улыбаясь, изрекла Кукла. — Ты свое уже отыграла.

Теперь сержант Жаба икала вдвое чаще.

— Кук...ла, почему... ты ме...ня не любишь... а?

Ее подчинённая громко, неестественно рассмеялась.

— Почему я тебя не люблю? Жаба, где же это ты таких слов набралась?

— Пощади! Пощади, Кукла! — Теперь «дракон» Жаба ревела, очень натурально всхлипывая. — Не убивай меня, девочка. Ну зачем тебе меня укокошивать, я ведь и так помру, кажется, у меня оторвало всю спину. Ну посмотри, что у меня в спине?

Рядовая нагнулась, правой, облаченной в перчатку рукой приподняла двойной подбородок начальницы, потянула ее за жирный, в бородавках, нос, затем, громко смеясь, повернула ее голову, притягивая за ноздри назад, словно желая переместить их на затылок.

— Ну, Жаба, посмотри, что это у тебя со спиной? Болит спинка, а?

Голова глав-сержанта уже повернулась почти на сто восемьдесят градусов. Лумис с очнувшимся Бенсом молча наблюдали эти издевательства, ожидая своей неминуемой очереди.

— Что, шейка не поворачивается? — продолжала Кукла. -Как же так? Она же у тебя лебединая.

Кукла снова зашлась наигранным, прерывистым хохотом.

— Лебедушка ты моя ненаглядная. А ну, попробуем осмотреть с другой стороны.

Жаба стонала, тяжело дыша. И тут колено Куклы резко нашло ее солнечное сплетение. Жаба задохнулась, корчась, словно наполовину раздавленная гусеница. Добровольная исполнительница роли палача аккуратно харкнула ей в лицо, затем притянула жертву к себе, рывком разорвав ворот комбинезона мышиного цвета.

— Сейчас я о тебе позабочусь, сделаем перевязочку.

В ход пошла самовозгорающаяся сигарета марки «Гэбл-Эрр». Запахло паленым мясом, Жаба орала. Рядовая извлекла из заднего кармана большую иглу с толстой суровой ниткой.

— Не надо кричать, пациент. Сейчас мы введем наркоз. Глаза «пациента» округлились, слезы ручьем текли по щекам.

— Не надо, Кук... — Кукла рывком запихнула ей в рот пятерню.

— Не плачь, моя кисонька, — утешительно процедила она, втыкая иголку в оттянутые губы «кисоньки», затем умелыми взмахами начала зашивать ее перекошенный рот.

Лумис прикрыл веки, ему было страшно. Пахло кровью, или это только казалось. Не видя, он чувствовал, как стекает она по подбородку, по лаковым перчаткам из кожи зверя под названием урымбаи малюсенькими каплями падает на нагрудный знак дракона, свирепо растопырившего перепончатые крылья. Происходило сведение счетов по каким-то старым закладным. Новый исторический катаклизм дал возможность реализоваться в реальности ужасам, до этого невидимо прозябающим внутри воображения. Обиды, словно спрессованные цунами, пользуясь случаем, выплескивались во внешний мир. основное количество представителей которого было абсолютно не готово к изменению привычных правил игры, и более всего это касалось тех, кто доселе имел шанс пользоваться какими-то привилегиями, они так привыкли к ним, что считали их выданными навечно, а поскольку расплата настигала их внезапно и как бы незаконно, то это был сжатый под давлением комок жестокости — зверство в чистом виде.

А Кукла ни на минуту не прекращала свой монолог:

— И за что же это я тебя должна обожать, а, Жаба? Может, за твои сапоги, которые я начищала каждое утро, которыми ты пинала меня пятьдесят раз на дню и мордовала по ночам, а? Молчишь? Ты не хочешь, чтоб я тебя убивала? А я тебя не убью. Ты сдохнешь сама, от потери крови и от злости, потому, что не сможешь мне отомстить. Ты будешь сдыхать до вечера, вместе с этими молокососами.

Лумис заставил себя открыть глаза. Бенс был в молчаливой истерике. А садистка методично изломала правую руку своего командира в нескольких местах, отсекла мизинец и воткнула его в глаз жертвы. Та извивалась, словно эпилептик в момент припадка. Потом Кукла отстранилась от нее, затуманенным взглядом осмотрелась вокруг, торопливо стащила с себя испачканные перчатки, подобрала личное оружие и, уже не оглядываясь на дело рук своих, выпрыгнула из бронетранспортера. Хлопнула дверца-люк. Стало темно и тихо. Бенс с Лумисом молчали, не смея поверить, что садистка больше не возвратится. В углу тихонько стонала потерпевшая.