Огромный черный корабль

Через час химический снаряд, заходя в пике, распался над районом Цинтагма. Бесчисленное количество шариков со специальной резиновой оболочкой, подчиняясь гравитации и теории вероятностей, спланировали на еще не разрушенный квартал. При касании какого-либо препятствия, будь то крыша или стекломильметоловый тротуар, шарики подпрыгивали и, поднявшись на полтора метра, разрывались, выпуская смертоносный состав. Мало кто в нынешнее время прогуливался по улицам, все разумные люди давно сидели в подземных станциях пневмо, но все-таки район еще не подвергался обстрелу, а потому некоторые невезучие оказались неудачниками до конца. Как только об инциденте узнали в Совете, пришел в действие уже утвержденный план.

Электрический сигнал привел в активность детонатор, и не слишком углубленный подземный взрыв состоялся. Заряд назывался нейтронным, в рекламных военных проспектах это особо подчеркивалось, принося армии авансом дивиденды на почве гуманизма. Однако в голой действительности это был просто атомный заряд пониженной мощности со специальной оболочкой. Последовал солидный выброс грунта. Два гигантских трехствольных танка попали под непосредственное действие ударной волны и, оплавленно-покореженные, попытавшись взлететь, опрокинулись. Еще восемь машин солидно тряхнуло, несмотря на специальные сиденья, почти весь экипаж получил сотрясения мозга и переломы, однако губительная сила этого боеприпаса заключалась все-таки в потоке частиц нейтронного заряда. И хотя карманные дозиметры танкистов не среагировали на такой вид излучения, оно пронзило насквозь их многослойную броню и их самих. Броне это было в некотором смысле до лампочки, однако предметы, содержащие избыток воды, а как известно, человек прямоходящий — довольно водянистое существо, среагировали на быстрые нейтроны своеобразно. Например, костный мозг перестал вырабатывать кровяные шарики. Люди, не убитые взрывной волной в нескольких ближайших железных коробках, сразу почувствовали головокружение, тошноту и все остальные признаки сильнейшей лучевой болезни. Кое-кто умер в течение ближайших пятнадцати минут, а остальные еще долго хватались за соломинку бессмысленной надежды. Не ощущаемое никакими органами чувств, а следовательно, не существующее, по взглядам философов прошлого, излучение за время тления сигареты сделало их всех смертельно больными инвалидами.

Словно выпущенный из бутылки джинн, раз спущенное с тормозов зло приобретало все более страшный оскал. Но и смерть иногда нуждается в некоторой передышке. Обстрел несчастного города прекратился: обе враждующие стороны зализывали раны.

Только КУНС Баркапазер получал новые раны в отделе дознания «военной патриотической полиции».

РАЗВЛЕЧЕНИЯ ГОРОДОВ

Ну, здесь младенец справится, — сказал еще до начала боя бывший имперский бас-сержант Лемб, взобравшись на развалины. — Давай, Асси, закрепись вон на том здании, будешь у нас корректировщиком. Сейчас мы раскрутим нашего господина Лумиса на лишний передатчик.

Нет у них тут, сержант, никаких «господинов», — съязвил Асси, сверкая малочисленными оставшимися зубами, — равенство как есть.

Ценю твой юмор, рядовой, — не поворачивая головы, прокомментировал начальник расчета, — да только не верю я этим байкам. Мерзкое существо человек, и, как ни маскирует он свое естество, один черт, луна Мятая меня забери, оно лезет наружу. Вот смотри, с кем мы сейчас воюем? С такими же явными (не чета нам с тобой), их же собственными братьями-революционерами. Так?

Знаете, бас-сержант, мне так даже спокойней. Лучше уж этих,чем свою родную тяжелую пехоту укладывать.

Верная мысль, Асси. Ты, брат, умнеешь у меня на глазах. Давай дуй. Не забудь бинокль.

Они сползли с насыпи. Где-то вдали, за развалинами и заготовками для развалин, ухнуло и еще раз ухнуло, а потом звякнуло, близко лопнуло самое стойкое во всем квартале окно — долгожитель среди своих стеклянных собратьев.

А через час их мины уже накрыли десятерых «мангустов», решивших попытать счастья в прорыве линии обороны.

— Все, сержант, — сказал в наушнике Асси, — там нет ни одного живого.

Лемб поднял руку, и Цис разочарованно уложил обратно в ящик заготовленную мину.

Колдун, прекратите стрельбу! — на этой же частоте подал голос Лумис. — Не будем разрушать вход в их конуру, я очень хочу, чтобы они поумнели.

Конечно, Резак, будь зде. Сидим смирно, как овечки.

Знаешь, Колдун, ты полностью соответствуешь своему позывному. Там, похоже, нет даже ни одного раненого, сплошное мясо. Веселенькая у нас работенка, правда, Колдун? А сейчас быстренько смените позицию, пока нам дали перекурить. Загнанные в угол «мангусты» нам, конечно, не страшны, а вот локаторы легионеров могли по полету мин засечь ваше гнездышко.

Понял, Резак, приступаю.

ЧУТЬ-ЧУТЬ ЗАПАМЯТОВАЛИ