Огрызки эпох

— Не знаете, как я живу, так не мелите понапрасну языком! — вспыхнула Марфа. — Вы приняли меня за госпожу? Вы обознались! Я — рабыня, пусть и добровольная. А теперь вылезайте в окно, — она указала на приподнятую ветром темно-синюю занавеску. — Из сочувствия дарю вам чрезвычайно важный документ и перечень тех персоналий, с которыми, возможно, вы столкнетесь.

Она передала мне книгу в кожаном переплете и зеленую картонную папку.

— Есть ли тут сведения о местопребывании Валко Вышковича? — спросил я, пролистав вложенные в книгу зарисовки неприветливых вампирских физиономий. — Я ищу его из мести.

— Не ищите. Его не победить. И молитесь, чтобы Валко не проведал о вашем мстительном желании. Он вас убьет.

— Отчего вы непреклонно уверены в его победе? Чем противоположный итог не нравится вам, Марфа Макаровна?

— Я знаю Валко, — резко повернувшись от окна, вампирша уставилась на меня широко распахнутыми светящимися глазами.

В них отражался первозданный ужас, приправленный перчинкой роковой страсти. А интонация, с которой Марфа произнесла «знаю», свидетельствовала о том, что она вспомнила не обыкновенное знакомство, не дружбу, и даже не любовь, а нечто намного сильнее любви… наваждение — опасное, но неизбежное, неизгладимое из памяти.

Я не успел подобрать аргумент для продолжения спора.

— Услышьте меня, Тихон, не ищите его, чтобы он не нашел вас.

— Постараюсь не встречаться с ним.

— Вы лжете.

— Если правду не приемлете, остается лгать.

— Почитайте книгу. Она поможет вам понять, хотите ли жить дальше.

— А даже если и хочу, найду ли тихое убежище?

— Близ Кубани есть земля чудесная. Там приволье всем диковинным созданиям.

— Как найти эту землю? — заинтересовался я.

— О том прочтете в нашей книге, — голос вампирши стал теплей. — После вы ее сожгите, чтобы кроме вас никто не знал о том, что в ней написано. Волшебная земля сама вас призовет, как подойдете близко. Сердцем ее почуете.

Марфа подтолкнула меня к распахнутому ее рукой окну.

— Прощайте, Тихон Игнатьевич.

Я влез на подоконник и обернулся.

— Не верю, что вы так немилосердно навсегда прощаетесь со мной, — я чувствовал себя влюбленным на всю оставшуюся вечность.

— Мир неизведан, полон тайн… Кто знает, может встретимся мы с вами в другой жизни… — загадочно проговорила Марфа, томно растягивая слова.

И вытолкнула меня в окно.

Во временной норе, вырытой бродягами под городским мостом, я прочитал, забыв о голоде в азартной тяге к новым знаниям, подаренную книгу и узнал о существовании заповедного места для волшебных существ. Напоследок я «познакомился» с самыми опасными вампирами, гуляющими по свету много сотен лет и оставляющими после своих визитов, где бы ни побывали, множество человеческих жертв. Один из них интересовал меня больше, чем все остальные.

Валко Вышкович в человеческой жизни был разбойником, воспитал его темный колдун, и, наверное, поэтому ему приписывали владением магией, несвойственное вампирам. После обращения он уничтожил разбойничью шайку вместе с наставником, и выбрал путь хищника — одиночки.

Внешность его была в точности такой, каким он мне привиделся во сне. Но одеваться он предпочитал иначе — носил шаровары и шелковые рубашки, а любимым предметом его пещерного гардероба была меховая хвостатая шапка. В папке хранилось пять его портретов, я удивился, что так много. Рассматривая последний, я инстинктивно закричал во весь голос ставшим уже привычным визгом — вызовом, угрозой, и разбудил, наверное, весь город.

Акварельная картина была написана Константином Толминым. На ней у ног обернувшегося к зрителю Валко, изрядно вымазавшего в крови губы и подбородок, лежал безжизненно бледный Алешка с разорванным горлом… мой лучший друг по кадетскому корпусу.

«Что за охотник, который вместо того, чтобы убить упыря, малюет его во всей красе? Ему самому надо глотку порвать за бездействие, трусость, и странно, что Марфа этого не сделала?» — думал я крепче, вам представляю смягченный перевод.

«А что если Толмин убил Алешку, и решил свалить вину на знаменитого вампира. Они бродили вместе по горам, и вдруг в проклятом выродке проснулась жажда крови, и он не смог ее сдержать… А ежели не прав я, то куда мог деться Константин? Почему его не было на балу, и почему его преданная спутница Дарья Прокофьевна как будто в трауре — носит черное, не танцует? Все совпаденья указывают на то, что Марфе стало известно о преступлении подопечного, и она приказала его убить, а может и сама привела в исполнение собственный приговор. Раз так, отмщение свершилось».

Часть 2. На границе миров

Глава 12. АДСКАЯ ПТИЦА НЕСЧАСТЬЯ