Огрызки эпох

Когда я снял (на всякий случай в перчатках) письмо с дерева, то прочел следующие строки:

  Скажите, что за фрукт вы, Тихон?

  Откройте страсти, увлеченья?
  Давно ли овладели рифмой?
  Развейте все мои сомненья…

  Зачем пристали вы к Андрею?

  Ну а со мной слабо сразиться?
  Не призываю к той дуэли
  Где надо люто насмерть биться,

  Но требую мне быть покорным

  Невинной блажи уступить
  И в поединке стихотворном
  Позволить рифмой вас убить.

  Коль скоро вас убьют телесно

  Хоть память добрую оставьте о себе
  Вы, как вампир, мне интересны
  Хочу узнать о вашей я судьбе,

  Чтоб чинно проводить с поклоном

  Вас в темный страшный мир иной.
  Когда убьют вас по закону
  Я вновь почувствую себя вдовой

  Я вас не видела, не знаю,

  Но к вам стремлюсь я всей душой
  О, Тихон, я вас заклинаю
  Не пренебречь моей мольбой.

  Как видится, не жаль мне город

  Иначе б попросила вас уйти.
  Нас поглощает ночи холод,
  Себя и вас уже мне не спасти.

Загадочное послание охотницы привело меня в неистовый восторг. Мне захотелось нырнуть в реку, не думая о живущих там русалках, и долго плавать, расходуя излишки взявшихся из ниоткуда сил. И всякий раз, выныривая, чтобы глотнуть воздуха, безудержно хохотать, плеща руками.

В самом деле, я будто вынырнул из бездонного омута — увидел свет, почувствовал ветер, смог дышать полной грудью.

«Я снова пишу стихи, и мне их посвящают. Мной, кажется, всерьез заинтересовалась просвещенная благоразумная женщина… понимающая в точных и естественных науках, почитающая труды великих писателей, стихотворцев, в редкий свободный часок спешащая сесть за умную книжку. Толщина ее дневника говорит о незаурядных способностях уморассудительных — порою, почитаемый обществом дряхлый старик, отягченный золотыми орденами, напишет тонюсенькие мемуары, не заметные на просвет. А у ней дневник — целый том. Скоро, гляди, на двухтомник потянет. Что же интересного она в нем пишет? Как бы до него добраться…»

Ночью, дождавшись пока Андрей отправится на привычный лесной моцион, я сунул в щелку приоткрытого окна письмо с ответом:

  В похоронах я не нуждаюсь,

  Ибо всех вас переживу,
  В грехах я никогда не каюсь,
  И что за фрукт, вам не скажу.

  Жизнь хороша и интересна

  Лишь та, в которой тайн не счесть.
  Не отрицаю, вы прелестны
  Но мне противна ваша лесть.

  Не верю, что вы влюблены,

  Однако вызов принимаю
  Вы жгучей ярости полны
  Чем мы отличны, я не знаю…

  Вам скоро письмецо придёт

  Получите его случайно
  Я знаю, что больнее душу жжет
  Капризницы поклонник тайный.

  Так вянет девица от тайной страсти

  Не узнает ее родимое село.
  Поймет лишь, в чьей она томится власти,
  Всю нежность — будто бы рукой сняло.

  Я впрочем, говорил сейчас не обо мне.

  Я вас похищу, укрощу и очарую,
  Вы точно в сладостном дурманящем вине
  Утонете в моих опасных поцелуях.

  Полина, приходите на свиданье!

  Ночью я вас жду,
  И я слежу за вами.

Охотясь в приличном отдалении от города, я услышал жалобное блеянье заблудившегося ягненка.

«Приманка!», — сверкнула мысль. — «Но дурацкая приманка», — тут же осекся я. — «Вампир, в отличие от мантикоры, хищник разумный, и понимает, что при нормальных обстоятельствах ягнята по лесам не бегают. Либо охотники просто издеваются надо мной, либо они устроили засаду. Может, они накачали бедную скотинку новоизобретенным ядом?»