Окаянные девяностые

Галлиев убрал нож. Милиционер обмяк и студнем растекся по сидению. Пот ручьями лился по лицу, грудь вздымалась как кузнечные меха, а зубы отбивали чечетку.

— На, мент, выпей, — Рэмбо сунул ему бутылку с пивом.

Давясь и захлебываясь, сержант опустошил ее до дна, смахнул пот с лица и, перескакивая с пятое на десятое, заговорил:

— Две недели назад… Кажись, в среду… Не, в четверг. Точно, в четверг! Я как раз был на смене. С утра ко мне подкатил Муравей и сказал, шоб я достал две формы. А чо доставать, у меня моя старая еще осталась.

— Кончай со своим барахлом! По делу базарь! — рявкнул Сова.

— Так я по делу. Муравей сказал, шоб я с формой и на своей дежурке подкатил на 33-й километр.

— Хорош нас баснями кормить! Хто грабанул и где титан?

— Хто, не знаю, а про титан мне потом сказал Муравей.

— Врешь, падла! — не поверил Сова и кивнул Галлиеву.

Тот снова достал нож.

— Не надо! Не надо! — взмолился сержант.

— Базарь дальше, только без туфты! — потребовал Сова.

— Я не вру! Говорю как есть. В тот вечер ко мне на пост подвалил Муравей и предложил поехать в кафешку, шо на 12-ом километре. Сказал, шо со мной хочет говорить серьезный мужик…

— Мужики в деревне! — перебил Сова и поторопил: — Назови погоняло!

— Ей Богу, не знаю. Муравей не сказал.

— Ладно, а как выглядел хоть помнишь?

— Да, да! Здоровый бугай и руки длиннющие. На него похож, — сержант кивнул на Рэмбо.

— Так, и о чем был базар? — допытывался Сова.

— Та ни о чем. Взяли у меня форму, жигуль и сказали ждать.

— И чо, это все?

— Ага.

— И чо, ты как попка просидел в той кафешке?

— А куда было деваться, они приставили ко мне двух мордоворотов. С ними я и куковал. Все, больше мне нечего сказать.

— Ты чо, дурак? Они чо, были глухонемые?

— Нет.

— Ну раз нет, так значит базарили!

— Про баб говорили. Нашу водку хвалили и…

— К черту баб! К черту водку! Кликухи! Имена! Города! Ну, давай же, телись быстрее! — потерял терпение Сова.

— Щас! Щас! — гримаса исказила лицо милиционера, он мучительно вспоминал: — Москву называли точно и не один раз. Говорили, вроде, про Екатеринбург.

— А кликухи?! Кликухи! Имена?

— Ну, не помню я. Память у меня на них хреновая, все вылетает, — ныл сержант.

— Рэмбо! Вил! Давай его мордой в снег! — потерял терпение Сова.

— Не надо! Не надо! Я щас, щас вспомню!

— Ну, давай, давай телись!

— Называли! Точно называли, такая знаменитая фамилия. Ну, ну, как у нашего хоккеиста.

— Петров? Якушев? Харламов? Фетисов? — сыпали фамилиями Рэмбо и Галлиев.

— Во, во, точно, Харламов!

Большего Сове добиться от сержанта не удалось. Следы титана и водителей терялись в дремучих марийских лесах, и ему ничего другого не оставалось, как только строить догадки. Показания милиционера наводили на мысль, что к налету могли приложить руку Харламовы и их новая московская крыша — Меценат. Сова тяжело вздохнул, свинцовым взглядом окатил сержанта и кивнул на дверь. Тот бесформенным мешком вывалился на обочину, и когда протер глаза, то увидел лишь снежное облако, скрывшее джип.

Покинув Йошкар-Олу, Сова, Галлиев и Рэмбо поспешили в Екатеринбург, где их ждала кровопролитная криминальная война с «синяками». Спустя неделю после их возвращения из Республики Марий Эл, ее первые выстрелы прозвучали средь бела дня в самом центре столицы Среднего Урала — Екатеринбурге.

Газета «Сыщик».

Тревожная хроника.

«…В минувшую пятницу в районе бывшего Дворца пионеров произошла очередная бандитская разборка между представителями, так называемой «центральной» и «синюшной» ОПГ. По имеющейся у редакции «Сыщика» информации, в ходе возникшей перестрелки был тяжело ранен Крестов, более известный в криминальных кругах, как «Крест». В настоящее время Крестов проходит курс лечения в одной из закрытых клиник Москвы».

Глава 6

По возвращении из Вашингтона в Москву и доклада Ролфу о результатах встречи с Гэрбером, Саттер погрузился в рутинную работу резидентуры. Первые дни он не выходил из кабинета и занимался самой ненавистной для оперативника-агентуриста работой — изводил бумагу на написание запросов в европейские резидентуры и группу разведки, действующую под прикрытием генконсульства США в Екатеринбурге. Несмотря на то, что прошло более 14 лет, как из донесений посольской резидентуры исчезло упоминание о «Колоколе» и объекте «Бездна-Ад», Саттер в душе рассчитывал, что коллеги не подведут и дадут хоть какую-нибудь наводку не только на след тетки Ника Широкого-Просторного, но, возможно и на него самого. Особые надежды он возлагал на опытного разведчика Пита Дункана, работавшего в Екатеринбурге под крышей советника консула по экономическим вопросам. За его плечами был опыт разведработы как в СССР, так и в России.