Океан аргументов

Те, кто говорит о беспричинности уничтожения, считают, что уничтожение — непребывание вещи во второй момент после собственного установления к бытию — возникает из самой причины этой вещи, и что помимо этой причины нет иной, возникающей позже, причины. А поскольку во второй момент дезинтеграция является несуществующей вещью (dngos-po-med), то она вообще беспричинна, как говорят они. По этой причине кто-то может подумать так: «Какой есть смысл указывать тем, кто говорит о беспричинности уничтожения, на неправомерность слов о том, что в силу моментарности вещей уничтожение не существует и поэтому не установлено к бытию в качестве производного феномена, а производные вещи моментарны?»

На это ответ таков. Как будет объяснено ниже, о разрушении и неразрушении говорится, что они равны в отношении их порожденности или непорожденности причиной. Следовательно, если для того, что не осталось пребывающим во второй момент, не существовало причины, то тогда, поскольку для того, что не остается пребывать во второй момент, также нет необходимости в причине, оно является не существующим моментарно. В таком случае, неправомерно говорить, что вещи не являются установленными в качестве производных феноменов, и что производные феномены являются моментарными.

{183} Это было опровержение посредством логической аргументации, а что касается опровержения посредством коренных текстов, то оно заключается в следующем. Когда Учитель говорил, что посредством условий возникновения происходят старение и смерть, и что характеристики производных феноменов включаются в состав санскара-скандхи, разве он не сказал ясно, что дезинтеграция имеет причину? Он сделал это, поскольку сказал, что смерть — это дезинтеграция живых существ, и она возникает, будучи обусловленной рождением, и этими словами он установил, что дезинтеграция порождается причиной [Vasubandhu, Pañcaskandhaprakaraṇa, Sems tsam she 15a].

Слова о том, что четыре характеристики — возникновение, пребывание, уничтожение, старение — являются санскара-скандхами (‘du-byed), могут быть проиллюстрированы на примере синевы. Когда дается характеристика синевы, то определяется, что синева является производным феноменом, поскольку обладает четырьмя характеристиками — возникновением и т. д. Так как синева как субъект противоречит собственной активности, то четыре активности не являются скандхой формы. А поскольку они не являются также функционирующими в качестве композитных факторов (‘du-byed), ассоциируемых с ощущением, различением, первичным сознанием, то это неассоциируемые композитные факторы[496].

Впрочем, это не является объяснением всего — возникновения синевы и т. д. — как неассоциируемых композитных факторов на том основании, что синева, которой раньше не было, возникает в первый раз, что естественным образом пребывает в свое время, что уничтожается без пребывания в период после естественного пребывания, что стареет — превращается в нечто другое в сравнении с прежним состоянием.

Для активности уничтожения синевы во второй момент ее существования также существует дезинтеграция, но если она является неассоциируемым композитным фактором, то должна быть композитным фактором в силу собственной причины и условий. Следовательно, установлено, что дезинтеграция имеет причину.

Основанием для того, что дезинтеграция должна быть постулирована, поскольку является активностью уничтожения синевы, является следующее. Поскольку было показано, что недезинтегрированность синевы в момент ее существования и дезинтеграция во второй момент — оба находятся в одинаковом положении относительно того, являются или не являются вещью. В таком случае, ее дезинтеграция является также ее непостоянством. Смысл утверждения, что они являются характеристиками производного, состоит в том, что они являются просто индикаторами (mtshon-byed), посредством которых при наличии этих активностей вещи познаваемы как производные феномены.

{184} Но они не являются такими характеристиками, как выпуклость сосуда, которые являются признаками определения (rnam-‘jog). Ибо [иначе] последовал бы абсурдный вывод, что непостоянство не имеет моментарности в качестве признака определения. Благодаря аргументу, утверждающему, что старение и смерть обусловлены рождением, дезинтеграция во второй момент [после установления к бытию] является зависимой просто от рождения в первый момент и не нуждается в том, чтобы зависеть от чего-то другого. Следовательно, легко можно также доказать, что вещи, не остающиеся пребывать во второй момент, ежемоментно разрушаются. Так что в этой доктрине все это прекрасно сочетается.