Сильнее ударят и ярче сверкнут парусами.
А значит гроза по новой споёт колыбели,
А значит я буду болеть о тебе часами.
Босиком
В твоих снах изумрудные блики
Осыпаются с неба песком,
Окружают ухмылки безлики.
Только я в этом сне босиком.
Я иду по бульвару босая,
Грубый камень щекочет ступни.
С каждым шагом ступни обжигаю
Все сильнее к тебе на пути.
И ловлю я сумбурные тени,
Что бы след на руках отразить,
Но, увы, исчезают мгновения
Так, что после их не подарить.
Мне в слезинках дождей многоцветных
Раствориться бы солнечным морем,
Угасая в толпе неприметных
На рассвете росинок с тобою.
Изумрудные блики мне ловишь,
Они кажутся спетыми громче.
Не сотрешь их, коснешься и даришь,
Что бы ярче сильнее и звонче
Прогорела в улыбках минута
Обедневшим и грустным остатком.
Ты проснешься и новое утро,
Ты проснешься и новое завтра.
Ты стал бы
Ты стал бы героем книг,
Куда бы тебя вписали,
Вписали случайно вначале,
А ты в них и дальше б возник.
В пиджаке и ободранных кедах…
Ну, или в чем там герои ходят?
Как вдоволь побыв на победах,
Весельях, пирах и обедах,
Так в каждой из них happy end’ы.
Ты стал бы героем книг.
Коротал бы одну из судеб
В пиджаке с золотым браслетом.
И «лажал», где меня не будет,
Никогда не будет при этом.
И записывал бы сюжеты
На купюрах свежего вида,
И модели твои при этом
Загибали тебе б манжеты,
Может даже и гладили галстук
Перед ужином каждого дня.
Ты стал бы при том кем угодно,-
Седьмым, десятым и пятым,
Не одной сигареты, без мата,
И даже вполне свободным.
С портфелем из черной кожи,
Ну, или … Цвет не важен.
В общем, совсем не похожим
Ты стал бы, уже не возможным,
И может быть даже счастливым,
Но только уже без меня.
Пленный
Ты прошёл по ее вселенной,
Удалив с перепугу номер.
Только ты теперь её пленный
Навсегда, хоть живой , хоть в коме.
С безобразным потрепанным видом,
С сигаретой, три дня не бритый,
Разгоняя в пути болидом
По кривым судьбоносным плитам.
Ты теперь навсегда ее пленный,
Хоть исчезни глубокой ночью,
Но с прибоем на берег пенный
Будет образ её проточен.
Убегай, кляни и ругайся,
Утешайся другой прохожей,
Только ты себе хоть признайся,
Что без глаз её жить не можешь!
Напоминай в осенних эпизодах
В мокреющих осенних эпизодах
Помятым сентябрем напоминай,
Дождинками замерзшими в высотах
На много километров серых стай.
На залежало-желтоватых листьях
Следами проходящих перемен,
Рябиновой кислинкой до затишья
И в грозовом дыхании до пен.
Напоминай всегда работой стрелок,
Которые меняют времена,
Что никогда нам невозможно сделок
Со временем стеревшим имена.
И все таки в осенних эпизодах,
Выплескивая капельки за край,
Дождинками повисшими в высотах,
Ты о себе чуть-чуть напоминай.
Поговори со мной
Поговори со мной, когда темно, при звездах,
Когда луна, уже как шар в своем обличии,
Кидая свет в твои глаза, съедает воздух,
Искрой рисуя на щеках свое величие.
Как мир сужается в мгновение мерцания,
И помещается на кончике мизинца,
Когда стираю возле глаз пучок случайный,
Седой звезды мне по щеке сырой крупицы.
Поговори со мной, мне не хватает лета,
А гулы ветра жгут хлыстами по спине,
Когда нет солнца изумительного света,
Когда весь мир приговоренный в пелене.
Заворожила б непогода? Нет, не надо.
Я не люблю усталых туч над головой,
Я прогнала бы в истощеньи это стадо,
Вот только ты, прошу, поговори со мной.
В ночь по улицам голым
В ночь по улицам голым
Бродила, ходила по лужам,
В грязи и по битым посудам,
И света мне было много.
В ночь по улицам голым,
Хвостатые звезды бились,
Летели, летели и злились,
Но бились и бились снова.
В ночь по улицам голым
Ждала, любила и пела,
Обрывком души летела,
И мокрый асфальт веселил.
В ночь по улицам голым
Бродила, ходила по лужам,
Любила, он был мне нужен,
И ветер кружа, был мил.
В ночь по улицам голым
Бродила, ходила по лужам,
Любила, он был мне нужен,
Любила и он любил.
Осень золотится на сетчатке
Осень золотится на сетчатке
проспектов и мокрых улиц, слетая с подошв,
осипло шуршит под ногами на брусчатке,
на ступеньках, периллах, и в свете твоих шагов.
Зорче, острее в полуденном непостоянстве
ветер касается локонов, кожи и губ,
и умирает в танце. Пора прощаться.
Осень. Сентябрь укладывает нас
в строку.
И без остатка по кровле, в дождь без остатка,
Все «Люблю» проваливаются под веком.
Осень золотится на сетчатке,
ты отражаешься в сердце моем,
эхом.
Самолёты
Вырвать бы с корнем, выплюнуть и прокашляться,
не оставляя жал и гнетущей пропасти,
чья глубина и холод ломает лопасти,
и я о камни вдребезги,
с высоты.
Я бы еще полетала – мотор исправен,
целы детали, крылья. Ну, в общем можно
снова подняться, гордо неся свой нрав им,
только аккорды выправку
подвели.
Мне бы еще вдохновения, силы воли,
выбраться и очистить нутро от боли.
Душит. Черно от копоти. Гарь и сажа.
Боинги разбиваются, падают с каждым
не обгоревшим сердцем,
с твоим
на дно.
Delete
Выскреби же из чашки,
меня, как осадок кофе,
смой водою холодной в лед,
и забудь.