Читаем Океан пурги полностью

А может лучше, если дождь,

и с крыш веселые капели?

Тебя ж бросает, вижу, в дрожь

холодным посвистом метели!

А что – слабо поговорить?

У нас здесь времени навалом.

Скажи, приятель, сколько жить

осталось мне на этих скалах?

К тебе я прибегал не раз,

ты райской кущей был, наверно,

твоя краса не на показ,

мой друг, единственный и верный.

Перед тобой стояло: быть-не быть?

Уйдёшь под снег, как в панцирь черепаха…

Ты неизменен, в этом шанс прожить

тебе не зная горечи и страха…

.............

Мельчаю, братцы. Право слово

Забыл – зачем и где искать;

когда живешь на всем готовом,

не пыжься истину понять.

И в примитивном, превентивном

я не пойму: аду, раю –

я потихоньку деградирую,

и гимны глупые пою…

И всё-таки один – не воин.

На дно! В свои больные сны,

где нет ни радости, ни боли,

ни слёз, ни страха, ни вины…

........

В то время на наших метеостанциях, да и не только – по всей стране вводили бригадные, семейные и еще Бог весть какие подряды, что и подтолкнуло меня написать шуточный цикл.

СЕМЕЙНЫЙ ПОДРЯД


ЭВМ И ГАДАЛКА

Проявив вековую смекалку

(ведь ума им не занимать),

собрались как-то вместе гадалки,

и решили подрядно гадать.

Всё чин-чином: патент получили,

разделили влияния зоны,

свой гадальный Устав сочинили,

обойдя, там где надо законы.

А для важности, более сущей,

по программе – ни дать и не взять –

принялись они строго научно,

на кофейной на гуще гадать.

Их прогнозы сбывались нередко:

что ни сон – откровения суть!

Повалил к ним народ, понаехал –

кто по делу, кто просто взглянуть.

Но так просто на них не заглянешь,

и в погляд убедят погадать.

«слушай, девка, а ты не обманешь,

ну откуда ты все можешь знать?»

«Мне зачем, золотой, это нужно,

да не я это вовсе, а рок…

Есть и мазь для втиранья наружно,

а вот этот – вовнутрь – пузырек».

Сдуру я притащился по новой,

и решился: была-не была!

«Погадай мне на даму бубновую»!

«Погадаю, какие дела?»

Протянул я доверчиво руку,

для чего-то сдал кровь им, и вот

услыхал все про ту же разлуку,

только вспомнил: Федот, да не тот!

«Как же так – я кричу –говорили

прошлый раз, что разлуки нема!

Вы с меня уже деньги слупили,

и сейчас я плачу задарма».

А в ответ улыбаются нагло,

Говорят: «Да ведь то – прошлый раз.

Не возьмешь нас как щуку за жабры,

хоть в ООН напишите на нас».

«Где у вас книга жалоб, давайте!

Черкану пару ласковых строк.

На себя хоть разок погадайте:

где придется мотать вам свой срок?»

............


НОВЫЙ КАИН

(или «Граница и метро»)


Недаром так много о нем говорят –

избитая тема – семейный подряд…

А темы избитые тем и влекут:

за них, хоть убейся, – не привлекут.

Легко воскресить нам любовные чары

красавиц-цариц – Клеопатры, Тамары.

Тема избитая – самая-самая;

ты вот попробуй про пома иль зама –

тех, кто с тобою сейчас на площадке –

с гуся вода, а с них гладкие взятки.

Кругом деловые и трезвые люди –

такие как Каин Иванович Птицын,

который решил, что с брательником будет

брать вечный подряд на охрану границы.

Семейный подряд – это ново и веско,

повсюду он мчит на зеленый сигнал,

и Каин к нему прицепился довеском,

еще одной формой его арсенал

пополнив. А что – мы теряться не смеем,

подряд, так подряд. На границу? Ну, что ж…

Купил он собаку для этой затеи,

ружье уже было, такое, что дрожь

и ужас на честных людей нагоняло –

пищаль ермаковских далеких веков,

давно оно, правда, уже не стреляло,

а только ужасно и смрадно воняло

и все отравляло на 20 шагов.

Вот его граница,

дом его родной

Каину не спится –

потерял покой.

Трудовая вахта,

боевой дозор,

бегает по травке

людоед Трезор.

А брательник Каина

щурится хитро:

день деньской копает

землю для метро.

Заполняет бланки,

проставляет гриф,

будет счетец в банке,

есть на всё тариф.

И зачем шпионам

рисковать башкой

когда есть законный

способ и простой:

захотел чего-то

мало ли – взглянуть –

и делов всего то –

на метро махнуть.

Вечером – обратно,

с женами, детьми…

Каину иль брату

только заплати.

Денежки освоив,

этак, через год

Кемпинги построят

и свечной завод…

А потом брательника

можно и пришить,

нечего бездельнику

задарма платить.

Ухнет из пищали,

иль дубиной в лоб –

забирай с вещами:

умер остолоп.

Смерть пришла непрошеной,

вот и околел,

видно нехорошее

что-то братец, съел…

............


ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ МАЯКОВСКОГО ПОЭМЫ


Кроха сын к отцу пришел

и спросила кроха:

–А полярник хорошо?

или это плохо?

Гривою тряхнув седой,

молвил папа грозный:

будет, сын, у нас с тобой

разговор серьезный.

Ты зачем это ружье

зарядил горохом?

Знаешь ведь, что не твоё –

брать чужое плохо!

Поливаешь огурец,

сушишь папе воблу –

тут ты, право, молодец:

будет закусь добрый.

А к чему, скажи, кота

ты купаешь в луже?..

–Приручаю к холодам

и метельной стуже.

Чтобы он не заболел

в край попав суровый,

чтоб от вшей не околел,

был всегда здоровый.

Воблу, папа, я припас

вовсе не для пьянки –

это штормовой запас,

он запаян в банке.

–Географию, сынок

знаешь ты примерно –

это очень хорошо,

может даже, верно.

Притащил рогатку в дом.

и мешок консервов –

это что тебе – Содом,

иль Гоморры скверна?

–Географию учу,

мне она сгодится,

так как скоро полечу

в Антарктиду птицей.

А рогатка? нет верней

чем она оружия –

там как раз полно камней,

и консервы нужны мне.

–Сухари сушить на квас

взялся – молодчина.

Плаванье освоил – брасс-

ну а в чем причина,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия