Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Обратный путь занял шесть дней, почти все это время Лон плакал или спал. Команда прятала его, чтобы по судам не разошелся рассказ об их роли в его спасении – моряки боялись, как бы капитаны не возмутились, что компания-поставщик встревает в то, что они считают трудовым спором. Вскоре после этой «спасательной операции» Сом Нан устроился охранником на фабрику. Когда я побывал у него в гостях, в шлакоблочном домике недалеко от Сонгкхла, Сом Нан жаловался, что ему все еще снятся кошмары о том, что он видел в море. «Мне очень не нравится то, что там происходит», – сказал он.

…

Мой репортаж о Лоне был опубликован 27 июля 2015 г. на первой полосе The New York Times в рубрике «Беззаконный океан». После этого со мной связались таиландские официальные лица, занимающиеся борьбой с торговлей людьми. Они сказали, что считают эту историю достоверной и что специальное подразделение федеральной полиции намерено арестовать капитана, который сейчас находится в море на другом судне, и предъявить ему обвинение. Следующие два года Лон был чем-то вроде символа борьбы с торговлей людьми: тогдашний госсекретарь США Джон Керри не раз пересказывал его историю на пресс-конференциях и дипломатических мероприятиях, призывая положить конец подобным преступлениям[289].

Однажды Пизан Манавапат, посол военного правительства Таиланда в США, предложил мне встретиться и обсудить мои публикации[290]. Встреча состоялась за ланчем в ресторане в Джорджтауне, шикарном районе Вашингтона. Посла сопровождали двое его сотрудников. Сначала мы болтали на нейтральные темы: о поразительной бесперебойности движения городского транспорта в Бангкоке, о растущей популярности Пхукета у туристов, о том, какие перспективы ждут его дочь, когда она закончит юридический факультет.

Наконец мы перешли к делу. «Вы сами знаете, что мы относимся к таким вещам очень серьезно», – сказал Манавапат и начал рассказывать мне о мерах, которые предпринимало его правительство против рабства на море. Он упомянул об увеличении количества расследований и судебных процессов по делам, связанным с принудительным трудом. Сказал, что в стране открыто нескольких приютов для жертв торговли людьми. Объяснил, как иммиграционные власти проводят регистрацию работников, не имеющих документов, для выдачи им удостоверений личности.

Под конец посол Манавапат дал мне номер личного мобильного телефона. «Я хочу поддерживать с вами постоянный контакт», – сказал он. Я вежливо промолчал. До выхода моей статьи в The New York Times власти Таиланда обычно делали вид, будто меня нет на свете, не отвечая на мои письма и звонки. Оставалось порадоваться тому, что, по крайней мере, эта проблема вроде бы разрешилась.

Через несколько недель, когда я делал доклад для Агентства США по международному развитию, ко мне подошла сотрудница Госдепартамента. Она спросила, получал ли я в последние недели какие-нибудь известия о судьбе Лона. Я сказал, что нет. «Он исчез, – сказала она. – Похоже, что его забрали власти Таиланда». Она добавила, что ее коллеги в отделе по борьбе с торговлей людьми из консульства в Бангкоке очень тревожатся насчет его безопасности. Я поблагодарил ее за информацию и немедленно связался с послом Манавапатом. Я вежливо, но твердо сказал ему, что в свете того, что мы обсуждали в Джорджтауне, я не сомневаюсь в том, что его коллеги в Бангкоке немедленно найдут Лона и предоставят мне подтверждение того, что он не задержан. А поскольку причиной задержания могли явиться мои репортажи, я как журналист был обязан выяснить, где он находится и по возможности обеспечить его безопасность.

На следующий день Лон отыскался в правительственном учреждении, где сотрудники иммиграционной службы оценивали его психическое здоровье и выясняли, хочет ли он вернуться в родную деревню или остаться в Таиланде. Я так и не смог выяснить, когда Лон попал в это учреждение: сразу после своего исчезновения из приюта «Стелла марис», или его перевели туда после моего звонка послу. Известно лишь, что Лон сказал, что если он попадет домой в Камбоджу, то хотел бы вернуться на свою старую работу – уборщиком местного буддийского храма.

Года через два я вернулся в Таиланд, чтобы узнать, как дела у Лона, который все еще жил в государственном приюте возле Сонгкхла. Таиландская полиция установила название последнего судна, где Лона держали на цепи: «Н. Пу-нгерн 8». Также был опознан капитана судна, который похитил Лона, – таиландец по имени Суван Сукмак. Лон и Сом Нан опознали его по фотографии. Полиция больше месяца наблюдала за домом любовницы Сукмака в Сонгкхла и арестовала его, когда он сошел на берег. Были арестованы и владельцы судна Манас и Срисуда Пхукамы. Капитан утверждал, что именно они продали Лона в рабство, но потом их освободили за отсутствием других улик.