Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Тиги скрупулезно выполнял взятые на себя обязательства и, хотя неудачная поездка на сторожевик ССО оказалась досадным провалом, обеспечивал мою безопасность. Но я и сам понимал, что, чем дольше я оставался в Пунтленде, тем труднее становилась его задача. На следующий день после того, как мы вернулись в Босасо, министерство рыболовства известило Тиги, что мне запрещено покидать отель даже в сопровождении его охранников.

Итак, я не мог не только снова побывать в порту, но даже посетить министерство рыболовства, где на следующий день, согласно договоренности, у меня должна была состояться встреча. «Вот тебе и виза Пунтленда», – думал я. Все это служило наглядным напоминанием о том, что документы, будь это промысловые лицензии обоих судов «Греко» (якобы существовавшие) или таиландских траулеров (сомнительные), действительны лишь в той степени, какую пожелает придать им выпустившая их страна. Бумага – это всего лишь бумага.

Надеясь получить больше информации о том, что происходит, я встретился в гостинице с другим источником. «Вы официально находитесь под домашним арестом», – сказал он. Министр рыболовства уверился, что я приехал, чтобы добиться его смещения и дестабилизировать положение в Пунтленде. В глазах правительства я переместился с позиции шпиона на уровень диверсанта. Источник сообщил, что Кулмийе и другие официальные лица пытаются как можно скорее избавить Пунтленд от моего присутствия. Я беззаботно ответил, что и сам готов в любую минуту покинуть Пунтленд, вот только самолетов в ближайшее время не предвидится. Собеседнику мой ответ, вероятно, показался легкомысленным. «Нет, Иэн, – сказал он, дополнив свои слова выразительным взглядом, – они рассматривают все варианты». Предупреждение было недвусмысленным. Вообще-то в любом другом месте мира убийство американского журналиста (или сотрудника ЦРУ) сочли бы практически невозможным из-за суровой реакции, которая неизбежно последовала бы, но Сомали, по-видимому, являлась редким исключением из этого правила.

Я учел предостережение. Я также заметил, что испытываю совсем не те ощущения, какие были у меня, скажем, в Индонезии или на Филиппинах, где я собирал материалы о судах компании Oyang или о смерти Эрила Андраде. Там властям, похоже, было наплевать на мои репортажи. А в Пунтленде моя деятельность, судя по всему, вызывала слишком много тревог.

Между тем ставки стремительно повышались. В тот же день, ближе к вечеру, я почувствовал взрыв, от которого содрогнулись стены гостиницы. Бомба взорвалась в двух кварталах от нас. Ответственность взяла на себя «Аш-Шабааб». Были ранены пять человек. По словам офицеров службы городской охраны, следовало ожидать других терактов. В гостиницу переехал мой друг «глаза и уши». Он сказал, что подслушал, как Тиги говорил, что боится, как бы вскорости не убили и его, в частности и потому, что он взял под покровительство меня и мою группу.

Аналогичные по смыслу сообщения приходили от моих источников в Могадишо. «Пунтленд объявил вас персоной нон грата», – говорилось в присланном СМС. «Вам нужно как можно скорее покинуть Босасо», – писал источник из британской охранной компании. «Это куда легче сказать, чем сделать», – ответил я. В районе практически не было безопасных дорог, по которым можно было бы проехать, так как «Аш-Шабааб» и ИГИЛ нападали на конвои. Частных самолетов, которые можно было бы арендовать, тоже не было. Первый коммерческий авиарейс ожидался не раньше, чем через 48 часов.

На следующий день я попросил Тиги и Насименту прийти ко мне в номер, чтобы поставить их в известность о том, что мне сообщили, и обсудить планы на следующие двое суток. Я рассказал им о двух явно нараставших угрозах безопасности нашей группы. Сотрудники охранной компании, следившие за ситуацией в Пунтленде, предупредили меня, что боевики «Аш-Шабааб» и ИГИЛ могут попытаться захватить гостиницу, потому что всему городу было известно, что там остановились приезжие с Запада, а здание слабо укреплено. Вторая угроза, по их словам, исходила изнутри гостиницы, и вызвана она была риторикой Кулмийе. Внутри гостиничного комплекса находились солдаты из различных групп, и в случае осложнений мы вряд ли смогли бы отличить друзей от врагов.

Многим из этих солдат на вид было лет 15, а то и меньше. Кто-то из них таскал тяжелые базуки. Другие носили на плече ручные пулеметы Калашникова и обматывали вокруг талий и шей, словно ручных удавов, ленты с сотней патронов. Мальчишки, хвастающиеся оружием и дерзко глядящие в глаза, беспокоили меня куда меньше, чем люди с суровыми лицами, быстро отводящие взгляд, как только я замечал, что они рассматривают нас.