Читаем Океаны в трехлитровых банках полностью

Океаны в трехлитровых банках

Сегодня среда, без пяти одиннадцать. Утро. Это, чтоб вы знали, день особенный. Я его называю «приемный день». Потерпите совсем немного, и вы поймете – почему у него такое название.

Ровно в одиннадцать у нашей калитки останавливается такси, из него выходит женщина в красном кримпленовом костюме. На голове – бежевая шляпка, в руке – ридикюль; под мышкой – пудель абрикосового цвета, подстриженный подо льва, с розовым бантиком на макушке. Женщина аккуратно ступает по тропинке, боясь запачкать свои туфли на высоком каблуке.

– Роза Ароновна! – кричит женщина писклявым голосом и стучит в калитку. – Розочка Ароновна! – вновь писклявый голос. – Деточка, позови взрослых! – говорит она мне, увидев сидящую на дереве.

В эту минуту бабушка выходит из дома.

– Жанночка Альфредовна, иду-иду!

Кримпленовая мадам вместе со своей надушенной пуделихой и бабушкой входят в дом. Я поднимаюсь повыше – на верхние ветки, чтобы лучше видеть, и достаю из своего тайника бинокль. Бабушка вместе с гостями входит в комнату, где их уже ждет, собственно, виновник торжества. Знакомьтесь – это Виконт, сокращенно Вик. Пудель-осеменитель. У него хорошая родословная: известны его предки до седьмого колена. Только первые места на собачьих выставках, хороший послужной список. В конце концов, у него получаются красивые дети.

Жанна Альфредовна ставит на пол свою пуделиху, которая тут же попадает в лапы профессионала: Вик уже на этом собаку съел. Если вы понимаете – о чем я.

Жанна Альфредовна цокает своими каблуками по нашему двору, такси ждет. Ее пуделиха растрепана и уже без бантика.

– Розочка Ароновна, ждите нас через неделю на повторную вязку. – Целует бабушку в щеку, вталкивает свою собаку на заднее сиденье такси, садится рядом, хлопает дверью. Звук мотора – шлейф пыли за автомобилем.

К часу дня у нашей калитки вновь остановится машина, из которой выйдет очередная накрахмаленная мадам со следующей невестой на час для Виконта. И таких невест сегодня будет три.

Думаю, женщинам надо задуматься. Потому что мужчинам задумываться некогда. У женщин есть время подумать, потому что они все время стоят в очереди, а что еще делать в очереди, кроме как думать. Мужчинам в очереди стоять не нужно, они, собственно, и есть причина этих очередей.

Если уж мы с вами начали говорить про это, объясните мне… Мои мама и папа спят на одной кровати: мама – около окна, папа – у двери. Бабушка Роза и дедушка Янкель тоже спят на одной кровати: дедушка – у стенки, бабушка – на краю. Бабушка Оля и дедушка Яша спят на разных кроватях; я вам больше скажу – в разных комнатах. Так как же и где же должны спать муж и жена? Хм. Нужно записать в свой блокнот, может, смогу найти ответ, когда вырасту…

Через три месяца в нашем доме появится щенок – ребенок Виконта. Как я ни буду объяснять Вику, что это его ребенок, он все равно будет продолжать рычать на него и пытаться укусить, пока никто не видит.

Думаю, и здесь женщинам стоит задуматься. Потому что мужчинам… Ну, вы помните.

Вскоре за щенком приедут люди, дадут бабушке конверт с деньгами и поминай как звали. А я буду плакать несколько недель и тосковать по другу, которого очень полюбила и научила давать лапу. Но взрослые меня не поймут и в качестве утешения… купят очередную золотую рыбку с выпученными глазами, которую спустя несколько недель я с почестями похороню, слив три раза воду в унитазе. И нечего здесь много говорить. Рыба – не собака. Это факт.

Задумайтесь все! И женщины, и мужчины. Как быстро вы забываете, что тоже были детьми! Что так же, как и мы, хотели собаку! Кто же слепил человека таким?

Конечно, есть Вик. Еще есть Рада и Челси – две пуделихи. Но это собаки бабушки Розы. Они повсюду ходят за ней хвостиком. Когда она в туалете, они сидят под дверью и ждут. Когда она уезжает, они переживают и дежурят у калитки. Еще они ей лижут раны на ногах. Больше никому, только ей. Когда мы с бабушкой сидим на покрывале под нашим высоким орехом, они укладываются рядом и принимаются за лечение.

– У собак лечебная слюна, – говорит бабушка Роза.

– Бабушка, у меня болит ножка, пусть Радочка меня полечит.

Бабушка просит Радочку, я прошу Радочку, а Радочка не понимает, чего от нее хотят. А Хавер, мой Гаврик – щенок, которого недавно отдали, – лечил мне ногу. Еще он любил лечить мне лицо. Я смеялась и тоже целовала его мокрый, всегда в песке нос.

Гаврик, Гаврик… Мне тебя очень не хватает. Друг.