Ох и трудная эта забота из берлоги тянуть бегемота. Книга 2

Отбросив мысли о положении в партии, Владимир Ильич продолжил слушать своего визави.

Вторая тема была не нова, но дефиниции и аргументация заметно отличались от общепринятых. К средине разговора собеседник раскрепостился. Речь стала быстрой, компактной, местами звучал непривычный юмор. А вот само по себе доказательство грядущего сокращения численности пролетариата не выдерживало критики, хотя внешне выглядела почти безукоризненным. Вот именно, что почти, ибо самой серьезной ошибкой капиталиста стало распространение одного единственного опыта, к тому же в весьма специфических условиях, на весь рабочий класс, и этой ошибкой надо было воспользоваться.

— Интересная концепция. В первую очередь тем, что вы рассматриваете классы в динамике, обосновывая ее техническим прогрессом. Абсолютно с Вами согласен! — говоря о согласии, вождь хитро улыбнулся. — Однако, вы забываете и тот факт, что с прогрессом на пролетариат давит и требование качественного интеллектуального роста. Вы промышленник. Ответьте мне, отличается ли рабочий на технологическом производстве от разнорабочего? Явственно! Уже сейчас квалифицированный рабочий не уступает зачастую заводчику, и тем более помещику в знаниях. И хотя часть из таких рабочих переходит в управление, становясь пособниками эксплуататоров, большая часть остается пролетариями. Больше того, сама природа капиталистических отношений требует от исполнителей все меньшей привязанности к имуществу, все больше расслаивает общество на имущих и эксплуатируемых наемных рабочих, не имеющих ни кола ни двора. Сравните инженеров прошлого и сегодняшнего века.

Значительная их часть довольствуется сейчас исключительно съемными квартирами. В то время, как в 80-тые годы прошлого века любой имел свое жилье, а часто и оборотный капитал. И получается, что всякий технический специалист все более приближается в своем состоянии к пролетариату, смыкается с ним.

И факт обслуживания вашего сложного механизма инженерами, является иллюстрацией этого явления, а не отказа от услуг квалифицированных рабочих.

Таким образом, в будущем мы будем иметь существенно большую базу сторонников социализма, нежели это следует из ваших наивных выводов, основанных на наблюдениях в весьма специфических и неоднозначных условиях. Согласен, база расширится не во всех случаях. Но в динамике это именно так. Таким образом, интеллектуальный уровень пролетариата будет расти вместе с техническим прогрессом, при одновременном увеличении численности рабочих — Ленин завершил фразу тычком указательного пальца в сторону Федотова.

Слушая вождя, Борис подмечал штришки не самого большого достатка. Тщательно вычищенный, но не первой свежести сюртук. Аккуратно повязанный галстук и идеально выглаженная рубашка, которую давно надо было поменять на новую.

Во всем сквозил не свойственный русской душе педантизм и бережливость. Странно было видеть перед собой еще совсем не старого «дедушку Ленина» и сравнивать его с человеком из кинохроник начала века. Тогда на Ильиче было зимнее пальто и каракулевая шапка-ушанка. Вместе с призывами изо рта вырывались клубы пара. Ораторы редко соглашались держать речь перед зимней толпой — можно легко заработать ангину, но в тот день по-другому было нельзя.

Несколько минут назад перед переселенцем сидел задумавшийся Ильич, теперь их роли поменялись.

Сегодня Федотов на десять лет старше Ленина. Вместо привычной ленинской бородки тщательно выбритый подбородок и аккуратные усики. На вешалке котелок. А вот ответ вождя разочаровал.

Утверждение о превосходстве знаний квалифицированного рабочего, над таковыми у заводчика — очевидный закидон. В принципе, ничего страшного, занесло человека, будь он хоть трижды вождь и мыслитель, с кем не бывает.

Федотов предполагал, что Ленин ему не поверит, но такого сногсшибательного разгрома не ожидал. После такого «поражения» любые его слова о грядущей потере пролетариатом интеллекта прозвучат навязчивой глупостью и о продолжении беседы не могло быть и речи.

Резанул тезис о управленцах-пособниках, вышедших из рабочей среды. От такого подхода пахнуло чем-то зловещим из первых десятилетий Советской власти, и родным либерально-демократическим, что безжалостно круша судьбы, победным маршем прошло по стране после 1991-го года. Но и тут все ожидаемо — без образа врага демократы дохнут, как тараканы от бескормицы в лунную ночь, да и рабочих на бунт не поднять. И все же, за Ленина было немного обидно. Правильнее сказать, обидно было за себя, долгие годы считавшего товарища Ленина мудрым и гуманным до неприличия.