Охота

Я разрывалась надвое – была счастлива увидеть своих новых друзей, ведь теперь я считала их настоящими друзьями. И вместе с тем отчаянно спешила объяснить им, что от нашего плана придется отказаться. Понимаете, я же догадывалась: если мы вздумаем воплотить свой замысел в жизнь, нас навсегда изгонят из этого мира, а может быть, даже из школы исключат. Это было похоже на тайный выход на крышу Лонгкросса, куда я не смогла проникнуть без помощи Генри, на дверь в Нарнию, которая, однажды захлопнувшись, уже никогда не открывается. Если мы сейчас свернем с того пути, на который так необдуманно вышли, то сможем навсегда остаться в Нарнии. Вернемся в СВАШ и будем себе счастливо учиться в шестом классе, тем более что мы подружились и всегда сумеем поддержать друг друга. Конечно, трудно будет убедить их отказаться от плана, ведь Нел так ужасно испугали эти собаки, а Шафин, мне кажется, мстил не столько за свою рану, сколько за то, что в свое время тут подвергли унижению его отца. Настоящий принц Каспиан, поклявшийся уничтожить врагов своего отца. Истинный мститель за семейную честь.

Суп был съеден, и слуги принесли рыбное блюдо. Тусклым глазом на меня с тарелки уставилась форель, ее бок был прорезан в трех местах, под три ломтика лимона. Я смотрела на рыбу, она смотрела на меня.

– Это…

– Да, – подтвердил Генри. – Тот великан, которого ты выловила.

Это был для меня совсем новый опыт. Поскольку оленину приходится подвешивать и ждать, пока она слегка протухнет, о чем так высокомерно уведомила меня Эсме, это был первый раз, когда мы сразу стали есть тех, кого только что убили. Я вообще-то не очень люблю рыбу и потребляю ее главным образом в виде рыбных палочек или филе из фастфуда, из-под золотых арок Макдоналдса. К такой разновидности – с хвостом и чешуей – я не привыкла. Я даже не знала, как ее разделывать, но брала пример с Генри: проткнула хрустящую кожицу и подцепила на вилку немного белого мяса. И в самом деле божественно вкусно, только я никак не могла расслабиться и с удовольствием поедать свою добычу. С одной стороны, у меня толком не было аппетита, слишком уж я переживала из-за того, что предстояло во второй половине дня, особенно на закате. С другой стороны, не могла же я просто сидеть молча, не участвуя в разговоре. Чтобы передать нужное сообщение Нел и Шафину, я должна была перекричать Средневековцев и завладеть беседой. Я сама не понимала, где набраться храбрости, чтобы приступить к этой задаче, но тут Генри сделал кое-что, что убедило меня в моей правоте.

Шафин возился с рыбой, Нел явно так же мало понимала в этом деле, как и я, и не могла помочь ему. Вдруг Генри встал, обошел стол, наклонился над тарелкой Шафина и словно телешеф ловко разрезал рыбу вдоль позвоночника, отделил с обеих сторон филе и выложил его аккуратно перед Шафином, чтобы тот мог справиться и левой рукой.

Так благородно это было проделано – с такой добротой, без суеты, – что я окончательно убедилась: Генри – на стороне добра. (Да, знаю, знаю.) Ведь не стал бы он рыцарствовать, если бы желал нам всем смерти? Ведь палач не подает приговоренному руку, чтобы тот, не споткнувшись, залез на эшафот?

Я должна была дать ребятам понять: наш план отменяется.

– Какое красивое озеро – Лонгмер, – сказала я Куксону достаточно громко, чтобы меня услышал весь стол. – Напоминает Лох-Несс. Я была там однажды с отцом.

На самом деле мы с отцом там и близко не бывали. То есть папа, может, и бывал, он где только не снимал свои документальные фильмы, но я Шотландию в глаза не видела. Все, что я могла поведать о Лох-Нессе, я почерпнула из «Частной жизни Шерлока Холмса», а этот фильм славится отнюдь не реализмом в передаче деталей.

Куксон проглотил кусок.

– В самом деле? – спросил он тем скучающим тоном, каким представители высших классов разговаривают с докучливым собеседником, когда вежливость не позволяет просто его оборвать. – Ты считаешь, что Лонгмер похож на Лох-Несс?

– Да, там горы точно так же подступают к воде, – в отчаянии сымпровизировала я.

Хорошие манеры Куксона иссякли.

– Как у девяноста девяти процентов британских озер, ты это имеешь в виду?

– Нет, я понимаю, что Грир имеет в виду, – пришел мне на помощь Генри, вернувшийся с другого конца стола. – Общий контур – как они окружают озеро. Лонг Фелл при подходящем освещении и правда немного похожа на Мьяул Фуар-монай.

Я понятия не имела, о чем это Генри толкует, он мог бы с тем же успехом говорить на марсианском наречии, но он, сам того не зная, помог мне передать друзьям сообщение. Мне только и требовалось, чтобы кто-то из Средневековцев припомнил главную достопримечательность Лох-Несса. Уж наверное, при своем образовании об этом они слышали.

– Я ничего про Лох-Несс не знаю, – заявила Эсме. Затем она картинно содрогнулась и добавила: – Только про монстра.

Наконец-то. Мысленно я возблагодарила богов, которые правят Средневековцами.

– А я знаю! – вмешалась Шарлотта. – У бабушки там рядом усадьба. И я могу вас заверить: все эти выдумки про монстра – чушь.

– Это вопрос веры, – заметил Генри.