Охота на черного короля

Пользуясь передышкой, он еще раз прошелся по ключевым пунктам несчастного сегодняшнего дня. Сам угодил в западню – это еще полбеды. Хуже, что из-за него пострадают другие. Кто стоит за Абрамовым – Ягода? Менжинский? Кто бы ни был, они на достигнутом не остановятся, – дожмут и Барченко и всех, кто за ним. И над ним. Но Александра Васильевича с кондачка не взять, он – чиновник высокопоставленный, ни за что ни про что повязать его и сунуть к уркам не выйдет. Его хорошо знают в Совнаркоме, так что в ближайшие дни опасность ареста ему не грозит.

Но как быть с настоящими заговорщиками? Они-то на свободе! И цели их по-прежнему не ясны. Если только все это – не многоходовая комбинация, задуманная тем же Ягодой. Убийство Ломбертса, шифровка, кладбищенский расстрел, мина в подвале, исчезновение Бюхнера… Нет, слишком сложно. Перебор и с ходами, и с жертвами. Вернее всего, заговор таки есть, и противостояние группировок в недрах ОГПУ – лишь фон, накладывающийся на расследование. Так называемое разоблачение Вадима спланировано преступниками, чтобы навести сыщиков на ложный след и посеять в их рядах смуту. Истинная же акция заключается не в подрыве Дома Советов, – не дегенераты же они, чтобы нашпиговывать здание пудами тротила под носом у тайных и явных церберов. В чем же тогда? Выяснять это необходимо там, в залах и переходах «Метрополя», а не в пропахшей крысами конуре. Сумеют ли что-то выяснить абрамовские фараоны? Ой, сомнительно! Заговорщики боятся Вадима, потому и упекли его за решетку. А если так, то, видимо, у него, в отличие от других, есть некий ориентир, бечевка, которая поможет найти выход из лабиринта…

В неменьшей степени волновала его и судьба Аннеке. Ей невдомек, что он в кутузке. Договорились, что вечером она придет с пожитками на квартиру в Нагатино, а там что? Правильно, чекистская засада. Заметут ни в чем не повинную девчонку, посадят к эдаким шакалам… Даже представить жутко!

Вадим опустил взгляд на шахматное поле. Белые, которыми руководил знаток тарабарских словечек, были прижаты к первым двум горизонталям, король забился в угол, пешки бестолково сгрудились, уперевшись в черные бастионы, а фигуры потеряли всякую координацию и столбенели вразброс тут и там.

Вадим засек движение сзади. Оглядываться не понадобилось – он и так сообразил, что чернявый детина подкрадывается, изготовясь для удара. Сейчас отыграется и за распухшую ряшку, и за прочие унижения.

Вадим напружинился, повел про себя отсчет: «Раз, два…» На счет «три» должен был кувырнуться вбок, подсечь брюхана голенью… а дальше как повезет.

Но обошлось без акробатических этюдов. Германн зыркнул на цыгана, процедил хрипло:

– Слиняй. Не надо нам инсинуаций.

Бугай притих. Вадим передвинул своего короля с цэ-восемь на дэ-семь – ход ненужный, оттягивающий неизбежную концовку. Умник в пенсне моргнул плутовато – разгадал, нет? – и снова по-воробьиному нахохлился над хлебной ратью. Думай, родной, думай. Я тоже подумаю, у меня такой переплет, что тебе и не снилось…

Бежать! Любыми способами, сегодня же. Успеть предупредить Аннеке, чтоб никуда из Таракановки не высовывалась. Передать весточку Барченко, схорониться и в условно спокойной обстановке наметить план: что и как делать дальше.

Смешок. Что такое? Вадим окинул полководческим взором поле интеллектуальной брани и оцепенел. Прижатое к краю белое воинство внезапно задышало, развернулось и пошло в контрнаступление, как Красная армия против казавшегося непобедимым Колчака. Задумавшийся Вадим зевнул этот выпад, а вслед за ним еще и на вилку напоролся, – остался с двумя слонами против коня и ладьи. На шахматном сленге это называется «потеря качества». И никакой позиционной компенсации за впустую отданный материал…

Германн, ловчила, так ты меня провел? Усыпил бдительность, а потом взял и вмазал с разворота. Бомба в подвале, арест, Аннеке, побег – все выветрилось из головы Вадима. Какой к лешему побег? Одолеет прыщавый – и каюк. Сброд, который он держит в повиновении, враз накинется, пошинкует, как капусту. Они уже и так дотумкали, что пахан вот-вот отпразднует победу – сползлись, сомкнулись, посапывают. А цыган причмокивает, заточку гладит – представляет, как она вопьется в чрево обидчика.

Партию нужно выиграть во что бы то ни стало. Или, в крайнем случае, потянуть время – вдруг заглянут вертухаи? В голове Вадима заработала счетная машина. Он наметил плохонький вариант спасения: пожертвовать пешку, застопорить тем самым белый навал и по левому флангу бросить в прорыв ошметки разбитой пехоты.

Германн влегкую отбился, продолжая давить. Он сидел, помигивая стеклышками. Это что же – вот так позорно пропасть?

– Предлагаю паритетность.

– Что? – Вадим не сразу перевел наукоемкую абракадабру на нормальный язык.

– Ничью.

Издевается? Черный король, лишенный поддержки свиты, разгромленной и сметенной с поля, сиротливо стоял, готовясь принять постыдную казнь. Финал партии – простейшая задачка на выигрыш в пять ходов. Германн не мог этого не видеть. И все же без тени сарказма предлагал ничью!