Охота на черного короля

Вадим осовело заглянул в глаза своему провожатому. Овцын-Гобой наставлял: важно скорее установить с подопытным визуальный контакт. И не мельком, не издалека, а вот так – лоб в лоб. Не всегда получается, но на то и смекалка, чтобы создавать нужные ситуации.

– Дать еще спиртусу? – Тюремщик потянулся к фляге, но рука замерла.

Вадим смотрел на него недвижимо, но при этом происходила невидимая работа – словно геологический бур всверливался в почву. Вертухай попытался вырваться из гипнотического плена, однако воля его была слаба, – Вадим быстро подчинил ее себе, связал узлом и запретил вякать.

С податливыми личностями проще всего. Они как глина – плесни на нее водой, возьми в ладони и лепи, что угодно. Овцын поучал: даже когда уверен, что человек всецело в твоей власти, не гони, как на курьерских. Для начала проверь, не жучкует ли он, чтобы потом тебя же провести, как последнего шкета.

Вадим отодвинулся на шажок и взялся за револьвер. Оружие будто вросло в руку одеревеневшего тюремщика – только с кистью и можно оторвать. Гипнотизер не стал превращать мужика в Венеру Милосскую, достаточно оказалось одного слова:

– Отдай.

И наган перешел к новому хозяину.

Теперь смелее! Вадим заставил конвоира раздеться, торопко натянул на себя его гимнастерку и галифе. Сапоги оказались великоваты, и он оставил свои. Подпоясался, флягу со спиртом бросил. Зачарованный олух стаскивал через голову исподнее, не соображая, что уже ни к чему. Вадим дал ему несильную затрещину и показал отнятую связку ключей.

– Который от окна?

Поковырявшись в висячем замке, он потянул разбухшую раму. Захрюкала, паскуда, как разбуженная свиноматка! Вадим приостановил начатое движение, глянул на растелешенного конвоира, внушил ему: «Не рыпайся, все в ажуре». Тот и не рыпался – стоял в позе «чего изволите» и ждал распоряжений. Но на беду в коридоре послышались шаги посторонних.

Была не была! Вадим дернул латунную ручку, окно хлябнуло и распахнулось настежь. С улицы потянуло морозным духом. Тюремщик глупо лыбился, не замечая, что кальсоны съехали с бедер и приоткрыли срам. Шаги в коридоре ускорились. Вадим не стал транжирить время попусту и перемахнул через подоконник.

Второй этаж, невысоко. Он приземлился на покрытую тонким ледком клумбу, на которой с лета ничего не произрастало. Слегка ушибся, но это вздор, мелочи. В тюремном дворе болтались служивые, один повернулся к Вадиму и разинул варежку, не понимая, как это так – не было человека, и появился. Вадим состроил протокольную мину и изобразил поспешность: мол, недосуг мне в диспуты встревать. Это помогло. Озабоченный вид, форма надзирателя, военная выправка – кто бы прицепился? Охочих идти в тюремный штат набиралось немного, да и задерживались здесь ненадолго, поэтому даже работавшие в одном корпусе плохо знали друг друга.

Вадим пересек двор. Далее возникло препятствие – ворота. Кованые, высоченные, при них – будка со сторожами. Он сбавил шаг и сомкнул пальцы на рукояти нагана, чтобы в самом пиковом случае прорваться с боем. Но и тут, благодарение небу, фортануло. Снаружи к воротам подкатили два воза, груженные антрацитовыми брикетами. В эту зиму снабжение Москвы топливом превысило довоенный уровень, «Мосуголь» перекрыл свой же прошлогодний рекорд поставок «черного золота» из Донецкого бассейна. Перепадало и тюрьмам.

Из будки вышел часовой и отворил ворота, чтобы пропустить возы. Вадим прошмыгнул мимо, – часовой заметил его и что-то крикнул. Вадим сунул руку в карман гимнастерки, выудил какую-то бумажку и помахал ею, как птица крылом. Передний воз, накренившись, задел стойку ворот, через борт посыпался уголь. Часовой, позабыв про Вадима, принялся чихвостить ротозея-возницу. Несколько драгоценных секунд оказались очень кстати. Полураздетый болван уже должен был отойти от наваждения, поднять тревогу. Миг-другой, и вся Таганка всколыхнется, встанет под ружье.

Прочь, прочь! Вадим выскочил на улицу Малые Каменщики. Подмывало пуститься наутек, без оглядки, во весь опор. Ан нельзя – одет по форме, имеет право идти спешно, но не лететь турманом. Дул пронизывающий ноябрьский ветер, леденил непокрытую голову, ерошил волосы. Вадим взошел на Крутицкий холм и посмотрел назад: не видно ли погони? Порадовался, что ничто не нарушает мирного течения людей и транспорта на улицах, но уже в следующее мгновение со стороны Таганской тюрьмы долетели раздирающие слух трели милицейских свистков.

Хватились! Сейчас начнут перекрывать близлежащие дороги, пошлют наряды обшаривать подъезды домов и подворотни. Но фигу вам, дорогие товарищи! У беглеца хорошая фора, вам за ним не поспеть.

Вадим дошагал до Новоспасского монастыря, где с недавних пор размещался исправительный дом. Не лучшее место, чтобы укрыться драпанувшему заключенному. Район Таганки следовало покинуть со всей возможной оперативностью.