Охота на хранителей

С бойцами, кстати, разговора тоже не вышло. Четверо рослых «храмовцев» отмалчивались, корчили из себя железобетонных «терминаторов». Даже на прямые вопросы отвечали скупо и односложно. Но постепенно стало ясно, что Данилов выбрал лучших. О внешности и говорить нечего. Как на подбор: высокие, широкоплечие и мускулистые. Но и видно – профессионалы. Движения четкие, в глазах – блеск мысли. Именно такие участвуют в войнах, выживают, сражаются. А на досуге почитывают Канта, Аристотеля и прочих, развиваются физически и духовно. Настоящие воины.

Пока двое с нашей помощью ставили палатки, остальные быстро облачились в броню. Включили маскирующее поле и словно призраки растворились в лесу. Я долго прислушивался в надежде уловить хруст веток, звуки шагов. Но тщетно, солдаты словно в воду канули.

Очнулись когда начало смеркаться. Вадим ушел в дом. Солдаты сменили часовых. Вместе с Даниловым принялись распаковывать и сортировать электронику, чистить автоматы. И лишь я остался без дела.

Легкий прохладный ветерок трепал волосы, приятно освежал лицо. Тихо шелестела листва, стрекотали сверчки. Тени сгустились, пространство между деревьями залило густой чернотой. Пахло вечерней свежестью, травами и опавшей листвой. На западе еще полыхала заря, виднелся клочок глубокой синевы. Но над головой уже воцарился первородный мрак, вспыхнули звезды.

Кутерьма надоело до невозможности. Хотелось сбежать, побыть в одиночестве и поразмыслить. Разум тревожили смутные подозрения, чувства… пока еще чувства. Но интуиция подсказывала – дело нечисто. Надо проверить, убедиться. Наметить план дальнейших действий, собрать информацию и проанализировать. Холодно, без лишних эмоций.

Я на автопилоте побрел прочь от шума, движения, голосов. Свернул за избу, и тут натолкнулся на нечто теплое и мягкое. Раздался приглушенный возглас, стук. Я отшатнулся, выругался и мотнул головой.

Соня сидела на траве, ошеломленно моргала. А вокруг валялись сухие сосновые поленья – хозяйственный домовой попросил помочь с растопкой печи.

Ведьма маленькая и стройная, удивительно воздушная. Волосы растрепаны, полные губы слегка приоткрыты. В глазах изумление и испуг. Не ожидала, что из-за угла прыгнет нечто злое и взъерошенное.

Голова закружилась от чистого и терпкого запаха. В глазах потемнело, а в груди как-то подозрительно сладко мяукнуло. Она так близко! Можно протянуть руку и прикоснуться, почувствовать тепло. Я не удержался и совершенно по-идиотски улыбнулся.

Девушка первой пришла в себя. Нахмурилась и поджала губы, подарила мне злой взгляд. Возмущенно фыркнула и принялась собирать дрова. Я очнулся, бросился помогать. Но Соня оттолкнула, сказала с холодной яростью в голосе:

– Куда тебе на магов охотится, Саша? Ходить научись!

Спину будто изморозью обдало. В груди опять затрещал огонь. Я вздрогнул и отшатнулся. Стиснул зубы, постарался сохранить на лице равнодушное выражение. Медленно поднялся. Кривовато ухмыльнулся и произнес:

– Зачем? У меня есть прекрасная птичка, что отнесет, куда ни пожелаешь.

Соня замерла на секунду. Поспешно схватила поленья в охапку. Как ужаленная вскочила с земли и выпалила:

– Хам!

– Дура! – ласково ответил я.

Девушка фыркнула как рассерженная кошка, гордо задрала нос и молнией метнулась прочь. Я проводил взглядом, отвесил вдогонку учтивый поклон. Но едва Соня скрылась за углом, выругался и ударил кулаком по бревну.

Мир покачнулся перед глазами. Я зажмурился, несколько минут старательно уговаривал себя. Постепенно сердце перестало колотиться как отбойный молоток. Пламя в груди опало, боль отпустила. Я глубоко вздохнул, направился в лес. Нырнул в кусты, на ощупь пробрался сквозь колючие заросли. Темно, хоть глаз выколи. Но дорогу я помнил, осторожно огибал деревья, отодвигал ветки. В пятидесяти шагах от избы небольшая полянка. Там немного посижу в одиночестве, успокоюсь. В последнее время мое жилье стало уж слишком людным местом. А я отвык от присутствия посторонних.

Примерно на полдороги я услышал неестественный шорох. Сухо хрустнул сучок, хлюпнул напитанный влагой мох. Я замер, вжался в ближайший ствол и всмотрелся в темноту. Долго ждать не пришлось. Раздался скрип, звон металла. Прямо в воздухе вспыхнули яркие синеватые разряды. Появилось пятно мрака более густого, чем окружающий.

– Пойдем. Командир зовет.

– А позже никак? – проворчал я.

По многозначительному молчанию догадался, что да, никак. Но упорствовать не стал. Подчинился, пошел обратно. Выбрался из кустов и нос к носу столкнулся с Даниловым. Лицо майора скрывал мрак. Но по голосу стало ясно, что настроение у Алексея Григорьевича препаршивое.

– Где тебя носит? – рыкнул командир «храмовцев».

– Я что, опять пленник? – отпарировал я.

Краем глаза заметил тусклый огонек в окне избушки, искры над печной трубой. Вкусно пахло наваристым мясным супом. Похоже, Елистрат от печи не отходил вообще.

– Надо бы, – с недовольством проворчал Данилов. – В цепях тебе больше идет. Но я звал не для того.