Охота на хранителей

Двенадцатый Старейшина Земли громогласно засмеялся. Небрежно оттолкнул кресло и решительно шагнул к двери. Гвион улыбнулся и последовал за ученым. Но в дверях Асмунд внезапно остановился и развернулся. Добродушие как ветром смело. Лицо Козерога превратилось в каменную маску, густые брови сошлись на переносице. Ученый положил огромную ладонь на плечо собрата. Заглянул в бесцветные холодные глаза, с расстановкой произнес:

– Надеюсь, ты понимаешь, услышанное не должно выйти за пределы кабинета? И Гвион… Я ослабел в последнее время. Но сил, чтобы скрутить тебе шею хватит. Помни!

Голос Козерога стал угрожающе-низким. В нем послышались отзвуки лавин и камнепадов, тяжелая дрожь земли. Свет ламп притух. В темноте стало видно, что глаза Асмунда горят яростным синим светом. Кожа огрубела, приобрела серый оттенок. Пальцы обзавелись острыми стальными когтями.

На лице седого мага не дрогнул ни один мускул. Повелитель Ветра несколько секунд бесстрастно смотрел на ученого, о чем-то думал. Кивнул, серьезно сказал:

– Помню, брат. И никогда не забывал. Если бы ты хотел, занял главенствующее положение в Совете. Но ты был мудрее, избрал иной путь. И не потерял себя, как остальные. Обещаю, буду молчать.

– Вот и чудненько! – хохотнул Асмунд, похлопал Гвиона по плечу. Лицо Козерога вновь стало добродушным и спокойным. Синее пламя в глазах потухло, когти втянулись. – Пойдем пьянствовать! А то не ровен час Тигран доберется до заветной бутылки. Будет обидно, если вылакает…

Седой маг изобразил на лице дружелюбную улыбку. Услужливо пропустил собрата вперед. Вышел и прикрыл дверь. Несколько минут слышались приглушенные шаги, грубый голос Асмунда и скрипучий Гвиона. Но постепенно удалились, затихли.

Настольные лампы по-прежнему освещали груду книг. Неяркие отблески играли на лакированной столешнице, гладкой коже мягкого кресла. В абсолютной тишине натужно гудел вентилятор компьютера, отчетливо скрипел винчестер. Тени сгустились в углах комнаты, под столом и за стеллажами. Но даже не думали двигаться, мирно спали...

Где-то у потолка родился легкий ветерок. Бесшумно перепрыгнул с полки на полку, сделал круг по кабинету. Осторожно спустился на стол и зашелестел бумагой. Поддел страницы книги, что читал Асмунд, аккуратно перевернул на начало. Если бы в комнате кто-нибудь присутствовал, волосы у него, несомненно, встали дыбом. Создавалось впечатление, что за столом сидит невидимка. Листает древний фолиант, вдумчиво и внимательно читает…

* * *

К избушке вышли лишь часам к шести вечера. Немного отдохнули и отдышались, слопали приготовленный Елистратом ужин. Но едва приступили к рассказу и обсуждению насущных дел, в дом влетела перепуганная Соня и поманила за собой. Мы вышли и увидели пятерых спецназовцев, что выбирались из лесу. Бойцы тащили объемистые рюкзаки, двое волокли громадный металлический ящик. А впереди шествовал Данилов. Угрюмо осматривался, то и дело притрагивался к заклеенному пластырем носу. И завертелось…

Пришлось спешно объяснять Велимиру, что случилось. Волхв гневно сверкал глазами, ворчал и ругал за опрометчивый поступок. Но в конце концов, махнул рукой и смирился. Признал, что помощь будет не лишней.

Затем разбирались где устроить солдат. Но в избе тесно даже для нас. Порешили, что закаленные и привычные к походным условиям «храмовцы» расположатся во дворе. Разрослась кутерьма с установкой палаток, распаковкой вещей. Мы с Вадимом помогали по мере сил. Но чаще просто вертелись под ногами и настороженно следили. К сожалению или к счастью ничего такого, что могло вызвать сомнения, не обнаружилось. Обыкновенное походное снаряжение и оружие: палатки, спальники, ножи, автоматы и бронежилеты. В ящике вещи поинтереснее: знакомые суперкостюмы, запасные батареи к ним, несколько ноутбуков и компактная спутниковая антенна. Но тоже ничего преступного. Данилов все-таки сдержал слово.

Пару раз я натыкался и на самого майора. Алексей Григорьевич метал зловещие молнии из-под бровей, кривился. Но старался избегать, всякий раз отворачивался. Выглядел откровенно хреново. Лицо в синяках и ссадинах, под глазами густые черные круги. И без того крупный нос, теперь превратился в здоровенный баклажан, настолько распухший и фиолетовый.

Неожиданно для себя я ощутил жгучий стыд. Старый солдат вполне мог скрутить в бараний рог. Но приказ запрещал применять силу. Да и того, что я с испуга начну разговор кулаками, майор не ожидал. Получается, будто безоружного избил… Да, я помнил, что Данилов редкая сволочь и вообще гад каких поискать. Но ведь сейчас вроде перемирие, договор о взаимопомощи. А с союзниками ссориться не положено.

Я подошел к командиру «храмовцев», смущенно пробормотал несколько слов извинений. Алексей Григорьевич окинул злобным взглядом, отмахнулся и буркнул что-то из разряда: «До свадьбы заживет!» До чьей уточнять не удосужился, а я благоразумно решил не спрашивать. Пожал плечами и отправился помогать спецназовцам с установкой палаток.